– Лиссабон, Мюнхен, Москва…
Девяносто пять тыщ.
Очень приятно.
Начинаю считать. Зарплата десять, за подработки тыщи три выходит, шесть за комнату, шесть за еду с интернетом, тыщонку отложить можно, то есть, через девяносто пять месяцев будет у меня билет в Бразилию, увижу ли Бразилию до старости моей. Девяносто пять разделить на двенадцать, это будет с натяжкой восемь… через восемь лет полечу в Бразилию, всего-ничего ждать осталось…
Ха-ха.
Вваливается директорша, срочно переключаюсь на бэ-бэ-ка и у-дэ-ка, счас опять орать начнет, вы как цифры вводите, вы о чем вы думаете, о чем вы думаете… подумаешь, циферку не ту поставил, орать-то зачем, можно подумать, на ядерном пульте не ту кнопочку нажал…
– Дети, домой, домой!
Смотрю, как донна Роза собирает ребятишек, пугливо косится на заходящее солнце, перебирает четки, ох, Санта Мария, убереги… Статуя девы Марии простирает руки над городом… а-а, нет, вру, это в Рио, или в столице, не помню уже, где, а в маленьком городке статую не видать.
Недобрый ветер теребит разлапистые пальмы…
– Дети! Носферату! Носферату!
Детишки прячутся по домам, под крыло матерей, взрослые торопятся домой, к светлым лампам, к теплому ужину. Наступает ночь, недоброе время, время носферату…
– Ту долларс, – кивает Эрнесто.
Что-то не нравится мне этот Эрнесто, заведет меня, куда Макар телят не гонял, прирежет, оберет… а что у меня обирать, ничего не осталось, надо бы намекнуть ему, что меня разве что прирезать, на органы продать. Да и то моими органами только травиться, правильно Дракула с портрета смотрел, э-эх, худосочное племя…
Эрнесто на ломаном английском повторяет, что доведет только до Киева, тьфу, только до дома на холме, а дальше сам иди как хочешь, Эрнесто еще жить хочет, у Эрнесто жена и дочка маленькая…
Идем к дому на холме, какого черта я в это дело ввязался, что я вообще собираюсь… припоминаю книжонки про кресты, чеснок и святую воду, почему-то не верится, что поможет…
– Порфавор, синьор, – Эрнесто доходит до калитки дома, протягивает руку. Что такое… а… да, да, ту долларс. Эрнесто исчезает в сумерках, иду к дому, что я ей скажу, ничего я ей не скажу, сразу – серебряную пулю в сердце…
Стучу в дверь.
Ничего не происходит.
Снова стучу, уже не надеюсь ни на что, неожиданно сам для себя нащупываю кнопку звонка.
Жму.
Звонок не откликается.
Сдавленный крик там, в темноте ночи, на склоне холма. Протяжно откликается какая-то птаха…
Бегу по склону холма, хочу позвать Эрнесто, тут же чувствую, что если крикну, это, забравшее Эрнесто, услышит меня…
Спотыкаюсь обо что-то в темноте, падаю…
Ощупываю то, за что запнулся, вот черт…
Эрнесто…
Подсвечиваю телефоном, и не хочется смотреть в залитое кровью лицо, а надо…
…просыпаюсь.
– А в кредит у вас
