нести не разрешишь, а я должен помогать тебе, – ответил Волх и, выйдя со двора, направился по тонкой тропинке, уводящей в сторону от дома. Они спустились по укосу, под сводами огромных дубов, и подошли к роднику, уложенному большими булыжниками.
– Ну что, помощник, давай вёдра.
Парнишка поставил вёдра у ног сестры и с интересом смотрел ей в глаза.
– Что так смотришь? – спросила она, набирая воду.
– Чего он хотел? – спросил брат, радуясь, что сестра обратила внимание на его интерес.
– Он? Хотел узнать будет ли урожай зерна в следующем году.
– Будет, – слегка разочарованно утвердил Волх.
– А ты почём знаешь?
– Яблони родят через год, а пшеница не родит раз в четыре года, окромя тех случаев, когда сильная засуха. В прошлом году был неурожай, поэтому за следующий год не стоит волноваться.
– И откуда ты всё это знаешь? – улыбаясь, спросила Лира, и, взяв тару, направилась к дому.
Придя домой, они увидели довольно сильно подвыпившего отца, который сидел на ступенях крыльца и гладил белого с чёрными пятнами пса. Девушка обречённо посмотрела на отца и обратилась к брату:
– Волх, напои коня.
– Хорошо Лира, – брат забежал за дом и через мгновенье, верхом на сером коне, покинул двор. Хозяйка занесла вёдра в дом и, выйдя, произнесла отцу:
– Иди спать, отдохни немного.
– Не хочу, – сердито ответил мужчина. – а в деревне, в кленовой роще, переполох, семилетний сын пекаря потерялся. Третий день как найти не могут. Ой, – тяжело вздохнул он. – а какие песни сегодня пел бродяга, да всё о любви.
Стефан слегка задумался, после чего начал напевать себе под нос:
…вот так и встретились они,
И ложился лунный свет,
На вишнёвый цвет.
Признался он в большой любви,
И не услышал слово нет,
Когда спросил её ответ.
И нёс её он на руках,
Счастливыми чтоб быть в веках.
Чтоб быть счастливыми в веках.
В веках, – вновь повторил Стефан и на глазах его появились слёзы. Он склонил голову и отвернул её в сторону. Когда-то в такие моменты Лира пыталась жалеть отца, но теперь… Теперь ей было не жаль его, в её сердце, глубоко, маленьким огоньком, небольшой искоркой тлела ненависть. Ненависть к отцу за то, что он бросил их. Она жалела его пока он пил, чтоб забыть горе утраты, и стала ненавидеть его с того самого дня, когда он начал пить просто из-за того, что не мог остановиться.
Вечером разгулялась гроза, да такая, которой давно уже не видывали. Длилась она где-то до полуночи, когда резко, словно по приказу, оборвалась. Проснулась Лира ещё до того, как первый луч солнца показался из-за горизонта. Она всегда вставала так рано, шла кормить свиней да выпустить кур на улицу. Но сегодня ей, как никогда, хотелось спать, и она про себя просила прощения у своих животных за то, что у них сегодня будет слегка запоздалый завтрак.
– Сегодня высплюсь, – чуть слышно произнесла она, поворачиваясь
