хлаза: поверили на слово.
– Безобразие!
Полушутливый тон непосредственного начальника не смутил водителя, и он рассказал ещё пару пошлых анекдотов, скрасив тем самым не очень-то приятный путь по неровной дороге.
После съёма материалов регистрации все пять человек группы пошли проходить санобработку.
Санпропускник при чистом эксперименте (а он был таковым) – это сплошное удовольствие: разделся, снял спецодежду, дозиметры, средства индивидуальной защиты, обливаешься горячей водой, смываешь все свои тревоги, переодеваешься в чистое бельё… и всё. Жизнь продолжается. Огонь пылает под землёй – дьявол получил дров для топки.
Владимир Фролков вышел первым из санпропускника. Он посмотрел на гору, в которой часа полтора назад был проведён эксперимент. Погода стояла солнечная, видимость прекрасная, вокруг благостный покой и тишина… И вдруг из склона горы повалил чёрно-желтый дым. Он клубился и зловеще поднимался вверх… Хозяину преисподней что-то не понравилось.
События стали развиваться внештатно.
Селин срочно выдал команду на вылет вертолёта с материалами регистрации.
Буквально через десять минут после взрыва Фролков и компания улетели к командному пункту. Но этого было достаточно, чтобы схватить дозу.
Облако продолжало расползаться. Оно накрыло соседний посёлок, где, правда, никто давно не проживал из местных жителей, и приближалось к командному пункту.
Уже чувствовался сильный запах сероводорода – под действием гигантских температур доломит, составляющий основную часть горы Шелудивой, превратился в газ с очень неприятным запахом.
Эвакуация проходила по морю. Теплоход «Крым» принял на борт первую партию специалистов и учёных. Вторым заходом эвакуировались руководители эксперимента. Селин и Фролков покинули остров последними, как полагается капитану и его помощнику судна.
***
Владимир Фролков встретил гостя. Это был Николай Селин, постаревший, но ещё крепкий старичок. Они не виделись долго, восемь лет. Последний раз это было, когда фундамент Советского Союза треснул, и стены могучего здания могли рухнуть в любую минуту. Фролков с трудом передвигался по квартире, холодной и неуютной – чувствовалось, что здесь запустение и нищета. Спустя четверть века он был приравнен к ликвидаторам Чернобыльской аварии, инвалид. Бороться за жизнь с каждым годом становилось тяжелей.
– Я приехал помочь, – сказал Селин. Он так и не схватил дозу, повезло.
Фролков усадил гостя на кухне за грязный стол.
– Умру я скоро, – сказал он. – Ничем ты не поможешь.
– Что? Так скоро? Рано пока в могилу заглядывать. Я старше тебя – на сколько? – лет на восемь, и не помышляю о смерти.
– Не за себя я пекусь, Николай. – Руки старика задрожали, он сцепил их в замок, чтобы успокоиться. Он выглядел старше собеседника явно не на восемь лет. – В этом
