А она, наверно, хочет, чтобы во мне пробудилось это негативное чувство, которое она, без сомнения, путает с любовью.
Таня продолжает сверкать наготой. Но я не хочу возбуждаться. Да, ночь прошла бурно, мне было достаточно. Правда, она и не требует больше. Обнажённость тела, как норма, а не причина невыносимой жары, и полная внутренняя изоляция – такой она мне видится. И, видимо, такая она и есть. Для всех.
Она спрашивает:
– Ты слышишь гул?
Я отвечаю:
– На море шторм, видимо.
– Нет, не похоже.
– Просто, это волны бьются о берег.
– Мне страшно. Сожми меня крепко.
Она лжёт, но мои руки обвиваются вокруг её талии.
– Я тебе верю.
– И это всё?
– Да, а что ещё?
– Холодный ты.
– Я не умею притворяться.
– Хочешь сказать, я с тобой не откровенна до конца?
– Я тебе верю, – снова повторяю.
Девушка выскальзывает из объятий. Начинает одеваться. Медленно, давая рассмотреть каждый изгиб стройного тела.
– Ты красивая.
– Я это слышала. И не раз. На большее ты не способен.
Ветер усиливается. За окном сгущается мгла. Поздний вечер как будто, не день.
– Я ухожу.
– Ты хочешь уйти в такую непогоду?
– Если со мной что-то случится, виноват будешь ты, Саша.
Я хватаю её за блузку, притягиваю к себе:
– Не отпущу!
– Сказанное есть ложь?
– Есть правда.
– Трус!
– Почему ты так решила?
– Тебе страшно за меня.
Она говорит странные вещи.
– Нет, это что-то другое. Трус тот, кто боится за себя.
– А что ты чувствуешь по отношению ко мне?
Я не знаю, что ответить. Громкими словами на подобие «я тебя люблю!» (а они здесь были самые уместные) не умею разбрасываться. Моя заминка вызывает неподдельный интерес у Татьяны.
– Ни-че-го! – произносит она по слогам. – Это мой вывод раз ты молчишь.
Я бросаюсь на девушку и стаскиваю с неё одежду, которую она так долго надевала. Она не сопротивляется. Красота должна быть доступной. И вдруг я чувствую гул (нет, не слышу, а именно шестым чувством ощущаю, нутром что ли!), который был ранее недосягаем для меня. Это не шторм, однозначно. Но что может измениться в этот миг для нас?
Ничего.
***
Ненастье за окном превращается в кошмар. Свинцовые тучи и сильный ветер не уменьшают жару.
Я наваливаюсь на Татьяну, заливаю её потом. Она стонет, потеет не меньше меня, извивается змеёй. Я вижу её лицо. Тысячи гримас! Что она чувствует? Ей хорошо? Я стараюсь для неё, не для себя. Усталость
