я. Так меня называли почти все мои знакомые.
– Мне не нравится, – заявил Волошин после паузы. – Людмила звучит намного красивее. Я буду звать тебя Людой или Людмилой.
Что я могла на это ответить? Да и все равно мне было. Пусть хоть Чебурашкой называет, лишь бы простил отцу долг!
– Почему ты не ешь? – посмотрел он в мою тарелку.
– Я не голодна, меня накормили.
– Тогда, жди, когда я утолю голод, – кивнул Волошин и приступил к еде.
Я замерла, не в силах не наблюдать за ним. Старалась делать это не очень открыто. Но ел он… изящно. Его манеры меня поразили. И взгляд мой то и дело останавливался на его руках, уверенно орудующих вилкой и ножом. Сами руки тоже были красивыми, как у пианиста или хирурга. И вся эта наружная красота не совмещалась с моим представлением о Волошине, как о человеке. Хотя… хищники, как правило, бывают очень красивыми. А он был хищником!
– Я готов тебя выслушать, – отложил Волошин вилку и посмотрел на меня в упор.
В первый момент слова застряли у меня в горле. Пришлось даже прокашляться, прежде чем получилось заговорить внятно.
– У меня мама в больнице…
– Знаю, – кивнул Волошин.
– У нее случился второй приступ, и она в тяжелом состоянии, – продолжила я, стараясь не заплакать.
– Насколько тяжелом? – уточнил он.
– Ей нужна срочная операция.
– И на операцию эту нужны деньги, – проявил он просто чудеса проницательности. Впрочем, собственная ирония сейчас мне казалась не уместной. Сейчас я выступала в роли просительницы, готовой отдать за помощь все! – Сколько?
Я назвала сумму.
– И ты хочешь, чтобы я тебе их дал?
Он не смеялся надо мной, не издевался. А просто констатировал факты. Появилась надежда, в которую я боялась верить.
– Мне больше не к кому обратиться, – отвела я взор. Я не могла больше смотреть в его непроницаемые глаза. Не понимала, что он думает и как ко всему относится. И я очень боялась получить отказ.
– На что ты готова ради спасения своей матери? – задал Волошин вопрос, которому я уже даже не удивилась.
– Наверное… на все.
И это было правдой. Я сидела перед человеком, от которого сейчас зависело все в моей жизни. Всё и все, чем я дорожила, сейчас находилось в его руках. И за это я со своей стороны готова была заплатить по полной. Чего бы он от меня ни потребовал.
– Хорошо! – произнес Волошин после паузы. – Завтра я перечислю необходимую сумму в больницу, и мать твою прооперируют лучшие хирурги.
– Спасибо!..
– Не благодари! – пригвоздил он меня взглядом к стулу. – Я это сделаю не из любви к ближнему или к тебе лично, – губы его дрогнули в презрительной усмешке. Уж не ненавидит ли он меня? – мелькнула в голове мысль, которая напугала до колик. – Так же, я прощу долг твоего отца…
Он замолчал, а я уже
