его царапнули осколком стекла, и я вцепилась в конец плетеного шнура. Села, притянув ноги к груди и уложив на колени подбородок, как будто хотела спрятаться.
– Я вовсе не неразумная. И тем более не дитя.
– Я бы поспорил, но мне лень, – он разжал хватку, и мой амулет змеей скользнул вниз. Я сплела его сама много лет назад, как только узнала, что стану жрицей – такова традиция.
– Что случилось, лестриец? Новость о том, что я Каменная жрица, тебя не порадовала?
Горечь осела на губах каплями полыни. Захотелось стереть ее рукавом, но я не шевельнулась – глядела, как меняется его лицо. То тонет во мраке, то белеет в сиянии луны. Воздух был таким густым, насыщенным влажным ароматом ночных цветов и терпких летних трав, что можно было собрать его в горсть.
Мы сидели так близко друг к другу, что я могла коснуться его носком ботинка. Или положить ладонь на плечо. После неожиданного обморока меня все еще потряхивало.
– Никогда не доверяй незнакомцам, – повторил Ренн задумчиво, и усмешка вспорола сурово сжатый рот. – У нашего народа есть легенда. Одна старая и странная легенда, которую странствующие барды разносят из города в город. Она гласит, что однажды жрица Матери Гор родит дитя от человека с равнины. Этот ребенок вернет нам утраченную магию, но…
Он красноречиво поглядел мне в глаза.
– Но… что? – выдавила я, заикаясь. Что-то чужое, пугающее, дикое рождалось во мне. Яд, что хуже дурмана и опасней цикуты, – от него не будет спасенья.
– …рухнет весь заведенный порядок. Магия – это сила, это огромная власть. Знаешь, почему искатели так ревностно оберегают своих женщин от чужаков? Особенно жриц, – сейчас он смотрел с сочувствием, или мне показалось? Свет луны слишком неверен. – Потому что соблазн похитить одну из них и зачать с ней ребенка может оказаться слишком велик. Лестрийцы суеверны, а еще жадны до власти, богатства и любви.
Взгляд человека напротив был темен, как самая глухая ночь. И вдруг пришло осознание, ударило ножом по нервам. Он увидел это, прочел все эмоции во взгляде.
– Не бойся, я тебя не трону, – голос его прозвучал глухо и устало. – Но остерегайся моих собратьев, Каменная жрица. Они могут быть жестоки.
Я смотрела на него и пыталась понять: говорит Реннейр всерьез или шутит. Нет, не похоже на шутку. В глазах, внимательных и серьезных, ни капли веселья.
– Почему я ничего не слышала об этой легенде? – спросила, совладав с волнением и крепче сжимая пальцы.
– Возможно, потому что это просто чушь, недостойная внимания, – он пожал плечами. – Так называемые прорицатели любят пудрить народу мозги, а дураки и верят.
– Может, и не чушь. – Мысли завертелись со скоростью шлифовального круга. Сумбур. Просто полный сумбур! – А ты, выходит, не такой, как другие лестрийцы? Тебе не нужна власть и все остальное?
– Я насмотрелся на то, как власть превращает человека в… – должно быть, он хотел сказать что-то грубое, но вовремя опомнился. – Не имеет значения.
