забастовки железнодорожников. Призвав все свое обаяние и словесную ловкость, он добился соглашения между профсоюзами и железнодорожными компаниями, до тех пор пребывавшими в состоянии непримиримой вражды. Даже правая Daily Mail впечатлилась деятельностью Ллойд Джорджа в министерстве и приветствовала назначение радикала-парламентария на пост канцлера казначейства: «Будучи членом кабинета министров, он доказал, что обладает необыкновенными способностями, практичной деловой сметкой, инициативой и большой непредвзятостью». Этот неудержимый деятель, этот велеречивый Макиавелли, изначально не имея никаких связей с правящей верхушкой, будет господствовать в Вестминстере на протяжении следующих пятнадцати лет.
Назначение Черчилля министром торговли не вызывало подобного энтузиазма у консервативных журналистов. За несколько лет до этого он покинул партию тори, свое естественное политическое пристанище; поводом для перехода на другую сторону стала растущая поддержка протекционизма в юнионистском альянсе. Согласно National Review, такой акт «предательства» был типичным для «кондотьера, который никогда и не притворялся, что им движут какие-то иные мотивы, кроме желания собственного успеха». Обвинения в зацикленности на самом себе будут преследовать Черчилля на протяжении всей карьеры, равно как и претензии касательно его позерства перед публикой и жажды власти. Чиновники жаловались, что Черчилль не отличается пунктуальностью, подвержен внезапным приступам энтузиазма, увлекается экстравагантными идеями и изысканными фразами. То был человек свободного и пылкого духа, вызывавший в равной степени восхищение и недоверие. Соратники прославляли его как гения, враги считали неуравновешенным и беспринципным.
Хотя консервативные газеты всячески подчеркивали прагматизм Черчилля, принципы у него тоже были. Он искренне верил в идею социальных преобразований, совсем как его отец лорд Рэндольф. Когда молодой Черчилль убедился, что партия тори реакционна и неприветлива, либералы с радостью приняли его в свои ряды как человека, способного помочь в деле улучшения условий трудящихся классов. Это как раз роднило Черчилля и Ллойд Джорджа в кабинете Асквита: преданность идее социальных реформ и амбиции. Оба понимали, что в политической истории наступил новый период, когда ключевым вопросом станет «положение народа». Оба были убеждены, что прогресс и общественная стабильность возможны только в контексте обширных социальных преобразований. И оба предполагали, что внутриполитические законодательные инициативы дадут либералам возможность переиграть лейбористов и затормозить распространение социализма.
Именно «Ужасные близнецы», как окрестила их консервативная пресса, оказались в ответе за ряд общественных законопроектов и значительное увеличение доли правительственных расходов на систему социального обеспечения. Черчилль стоял за Законом о комиссиях по вопросам заработной платы[22],
В русскоязычной литературе Trade Boards Bill часто неверно переводится как Закон о торговых палатах. Trade board, однако, – не торговая палата, а комиссия по вопросам заработной платы в какой-либо отрасли экономики или на предприятии.
