что, заключив со мною договор, он вместе с кораблем получит меня самого?!
Эта сентенция была внезапно прервана криками на палубе. Ван Дер Фельд вышел посмотреть, в чем дело, и замер от удивления. В порт Тортуги входил военный линейный корабль под британским флагом. Пушечные порты, окружавшие корабль в три ряда, были открыты, и оттуда торчали черные жерла. Вид громадины был столь внушителен, что все видевшие это зрелище, как по команде, развернулись в его сторону, вытянув шеи, чтобы получше разглядеть этакого красавца.
Стряхнув с себя оцепенение, голландец потребовал подзорную трубу и, направив ее на пристань, с изумлением наблюдал, как туда в клубах пыли подкатила губернаторская коляска. Жак де Пуанси, в сбившемся парике, перепуганный не на шутку, выскочил из нее и согнулся в подобострастном полупоклоне. Он оставался в этой позе весьма долго, а именно до тех пор, пока шлюпка с линкора не достигла причала.
В это же время за прибытием английского военного корабля напряженно наблюдали, затерявшись в толпе зевак, пираты с «Головы Медузы». Судно, порядком потрепанное, они оставили с другой стороны острова, а сами на лодках добрались до единственного порта и столицы острова одновременно.
Размеры корабля, его неторопливость, флаг английского королевского флота – все это свидетельствовало о значительности события в жизни Тортуги.
Разглядев британский флаг, Уильям Харт устало опустился на мешки с маисом, ждущие своей очереди для погрузки на какое-то судно, и уронил голову на руки.
– Только этого нам еще не хватало, – пробормотал он.
– Что вы имеете в виду, сэр? – почтительно поинтересовался молодой пират, стоявший рядом с Хартом, а Потрошитель, жуя табак, ответил со свойственным ему философским отношением к жизни:
– Бросьте, Уильям! Одним кораблем больше, одним меньше… Уж не думаете ли вы, что это по вашу, простите, не слишком дорогую душу снарядили этого красавца? Да и по сравнению с той публикой, которая шатается за нами по всему Мэйну с тех пор, как вы имели несчастье наняться к старому коадьютору, вы кристально честный человек. Вас и на каторгу-то не за что посылать, повесят и все!
– Нечего сказать, утешил, – пробурчал Джон Ивлин, а Харт, мотнув головой, со вздохом процитировал:
– …Крупица зла все доброе проникнет подозреньем и обесславит [2]. Вот именно – обесславит.
– Вы заразились у покойного Кроуфорда любовью к пьесам? – фыркнул Ивлин, который при виде линейного корабля Его Величества Вильгельма III тоже почувствовал себя не в своей тарелке.
– У Шекспира на любой случай найдется порядочная цитата. Как находилась у сэра Фрэнсиса. Мне это нравится в них обоих, – Уильям посмотрел на Ивлина, пытаясь держать себя в руках.
– Уильям, мой юный друг, мне кажется, Потрошитель прав. Не слишком ли много чести, чтобы для поимки таких, как вы…
Шекспир. Гамлет. Акт I, сцена 4 (
