я точно знаю, как уложить волосы…
Немигающим стеклянным взором смотря на отражение дочери, на голове которой красовалась переливающаяся тиара, Огарёв ощущал, что ему нечем дышать. Воспоминания, гнетущие и мрачные охватили его существо и он хрипло заметил:
– Думаю, тебе не следует надевать эту тиару на бал, Натали. Она слишком дорогая для такого многолюдного торжества.
– Почему? – возбужденно ответила девушка, все поправляя пальчиками прелестную вещицу на темных волосах. – Она великолепна! Нет, батюшка я непременно надену ее.
– Опять капризы, я же сказал… – начал мужчина.
– Но, батюшка, ну прошу вас, позвольте! – она обернулась к нему и сделала на своем лице такое милое и просящее выражение, что у Алексея вмиг вспотели руки.
Свою просьбу она подтвердила соблазняющей улыбкой, и он понял, что она очень умело пустила в ход свое невозможное женское очарование и соблазняющие флюиды, выбивающее почву из-под ног у всякого на кого они были направлены. Огарёв судорожно сглотнул не в силах устоять и промямлил:
– Ну, как знаешь, – согласился он и, наклонившись, приник губами к ее лбу, приобняв руками.
Через минуту, когда поцелуй отца затянулся, а давление его рук стало сильнее, Наташа, чуть отстранилась и попросила:
– Батюшка, не надо…
– Собирайся, не буду мешать тебе, – вздохнул недовольно он и выпустил ее из своих объятий. – Не забудь – гости приглашены к семи часам…
Как-то странно пошатываясь неуверенным шагом, Огарёв вышел из спальни дочери.
Наташа вновь повернулась к зеркалу и продолжила любоваться чудесной тиарой, восхищенная ее прелестью и блеском камней, улыбаясь себе.
Не прошло и пары минут, как в ее ушах что-то зазвенело, а перед ее глазами вдруг все поплыло. Невольно она увидела перед собой широкую мраморную лестницу, в зале с высоченными потолками и лепниной. Она медленно спускалась по лестнице вниз в огромный шумный зал, освещенный тысячами свечей, где находилась многочисленная блестящая публика, дворяне в ярких камзолах и изысканных платьях. Шум и гомон голосов, легкий смех и гром музыки наполнили ее слух. Она, наконец, спустилась в зал и, обмахиваясь веером, встала чуть в стороне у мраморной колонны. Не понимая, что происходит, Наташа провела по себе глазами и отметила, что она дама, в изысканном бледно-розовом бальном платье, а в ее голову ворвалось осознание того, что она находится в императорском дворце на рождественском балу.
Только в этот миг Наташа осознала, что она каким-то чудом оказалась в теле другой женщины, и все видела и чувствовала, словно она была ею. Ее сознание тут же выдало имя Вера Огарёва. Не понимая, что происходит, Наташа недоуменно взирала по сторонам, ощущая, что ее душа как-то попала в тело умершей матери и теперь она словно находилась в прошлом и все видела ее глазами. К ней подошел усатый военный и пригласил на танец, но она отказала, потому что в ее планы входило совершенно другое, точнее
