не всю поверхность Земли, океаны высохли, превратившись в безжизненные пыльные пустыни. И казалось, можно сойти с ума от одного только осознания того, что бредешь по бывшему дну одного из них, то и дело попирая ногами высохшие останки больших и малых его обитателей.
Собаки, простые обычные собаки, когда-то единожды встав на задние лапы, уже не опускаются на все четыре, их походка становится всё прямее и прямее, а лай уже давно похож на речь. Морды их все больше принимают уродливые очертания человеческого лица, а глаза наполняются недобрым и вовсе не собачьим смыслом. И все чаще слышится от их стай леденящий душу издевательский хохот.
И только люди, сами себя повергшие в бездну лишений и страданий, все больше и больше становятся похожи на зверей…
И только пыль кругом, бескрайняя серая пыль… Но нужно идти вперед, навстречу раскаленному солнцу, все время вперед. Ведь где-то там далеко – море. Там, за этой не знающей дождей пыльной пустыней, бескрайнее синее море. С манящим шелестом набегающее на берег, дышащее свежестью и прохладой. Оно там, его просто не может не быть. И поэтому нужно идти…
– Он умер?
– Нет. Святой отец сказал – он все еще жив.
– А кто он?
– Разве ты не помнишь? Он приходил к нам как-то. С девочкой. Мы тогда показывали спектакль на площади. Они смотрели вместе со всеми. А после они переночевали и ушли.
– Девочка? Ах, да – вспомнил. Кто-то сказал, что она – гриб и он нашел ее в пустыне.
– Она не гриб. Так нельзя говорить. Так говорят только те, кто не прочь бы ее съесть. Илелео говорит: она – цветок.
Путник с трудом открыл глаза. В не сразу ставших ясными очертаниях он увидел грязный потолок в полумраке лачуги, на полу которой он лежал. Он попытался понять, где находится и что сейчас происходит, но тусклые проблески сознания, словно неяркие пятна света с размытыми краями беспорядочно плавали перед глазами, упорно не желая складываться в стройную картину…
– Цветок?
– Ну да, цветок. Илелео говорит: их мало таких людей. Пока мало. Но как раз они снова сделают нашу землю цветущей.
– Снова?
– Да, снова. Илелео говорит: раньше вся земля была цветущей. И воды было много. Очень много. И много всяких красивых существ. Все как в той книге с картинками, которую он иногда дает нам посмотреть.
– А он точно не умер? У него вся одежда в крови.
Путник снова усилием воли открыл глаза и повернул голову в сторону говорящих. Это были дети. Они сидели поодаль, у самой стены и деловито обсуждали происходящее. Заметив, что он пришёл в сознание, дети замолчали и с любопытством уставились на него.
– Где я? – пересохшими губами прошептал Путник и сам не услышал своего голоса.
– Он что-то сказал.
– Я вижу.
– Смотри – он снова что-то говорит.
– Я пойду, позову взрослых. Надо сказать, что он очнулся.
Ребёнок вскочил и побежал к выходу, только грязные маленькие пятки замелькали у самого лица Путника. И снова всё расплылось, теряя свои очертания, затем совсем потемнело и стало тихо…
Академия
В назначенное время он уже стоял у дверей Академии, задумчиво наморщив лоб. В одной руке он держал лист направления, в другой – сумку с вещами. Он задрал голову, чтобы еще раз удивиться огромным размерам здания, в котором теперь ему предстоит постигать нечто до того абсолютно неизвестное. Затем набрал в грудь воздуха и, толкнув массивную дверь, решительно шагнул вперед.
Внутри здание оказалось таким же огромным. Широкие стены сходились далеко вверху под куполом потолка, а видневшаяся в конце лестница неисчислимым количеством ступеней раздваиваясь и закручиваясь спиралью с каждой стороны уходила на верхний этаж. Изредка вокруг проходили хмурые озабоченные люди в белых халатах, спешащие по своим делам. Он огляделся по сторонам и направился к девушке за стойкой, так похожей на гостиничную.
– Здравствуйте, – сказал он, протягивая ей направление.
– Добрый день, – ответила девушка, изо всех сил стараясь придать собственному виду побольше значимости.
Она поправила тонким пальчиком очки на переносице и углубилась в чтение. Закончив, она удивленно подняла взгляд.
– Вы… К нам… На практику? – словно отказываясь верить, спросила она.
– Ну да, – он равнодушно пожал плечами в ответ.
Она задумчиво нахмурилась, словно от ее решения и в самом деле зависела вся его дальнейшая судьба.
– Ну хорошо, – наконец сказала она, – Вам на седьмой этаж. По коридору налево, почти
