не померли. Потом до утра искали кран, чтобы вытащить самосвал… Именно в ту ночь я все понял насчет бесплатного сыра.
Брус провалялся на участке целый год, видеть его было тошно, но каждый месяц приходилось идти в сберкассу, выплачивать по кредиту, и это предстояло делать аж десять лет. Но родное государство не оставило в беде. Случилась не то деноминация, не то девальвация рубля, короче, сильно обесценился наш «деревянный». Накопления на сберкнижках рассыпались в прах. Многократно подняв цены, правительство вынуждено было поднять и зарплаты. А вот номинальное выражение кредитной суммы осталось прежним, и я буквально двумя зарплатами погасил кредит. Ушел в ноль. Кому война, а кому мать родна.
И тут же услышал глас небес: если уж после такого подарка ты, парень, не обустроишь участок, пощады не жди. Испугавшись, я напрягся и в первое же лето поставил дом (забавно, что остекление пяти окон обошлось дороже, чем весь кредит), а в следующий сезон создал на шести сотках объемно-пространственную композицию из крохотной веранды, хозблока с туалетом и душевой лейкой, а также беседки для умиротворения и созерцания.
Вот только созерцать было некогда и нечего. Жизнь проходила то в Москве, то в командировках; тащиться сюда в выходные, чтобы лицезреть, как сослуживцы, обливаясь потом и надрывая поясницы, пропалывают грядки, сколачивают доски и месят раствор, – сердечное мерси! Глубоко чуждый рабского энтузиазма, я наезжал в садовое товарищество дважды в год: открыть сезон и закрыть.
Зато на работе ежедневно выслушивал огородно-строительные новости (у кого какая уродилась редиска, кто где достал рубероид для крыши) и диву давался: сколь же могуч трудовой ресурс моих товарищей! Мало им полной рабочей недели, надо еще помучить себя по выходным. Ладно бы вечерами шашлыки жарили или Визбора пели под гитару, – так нет же, в субботу к закату все без сил засыпали на кривых самодельных топчанах, чтобы на заре помахать тяпкой, а потом, набив пузо дарами природы, прошагать с набитым рюкзаком семь километров до станции и два часа протрястись в переполненной электричке.
Но самое невероятное состояло в том, что все это им чрезвычайно нравилось. Быть может, потому, что впервые в жизни они чувствовали себя частными собственниками, владельцами недвижимого имущества, и это создавало иллюзию новой, доселе неведомой жизни. Окрыляло и звало к созидательному труду.
Не так давно я после долгого перерыва приехал в наш поселок. Бывших коллег здесь почти не осталось; кто-то поднялся, перерос шесть соток и в новых местах построил новый дом, с отоплением и канализацией, другие закончили свой путь, и в их вековечных вагончиках живут совсем другие люди. Вот и я свой домик, своего садового товарища, рано или поздно продам, так и не ощутив себя латифундистом.
Пусть повезет другому.
Вездеход для избранных
Слаб
