возмутилась я.
– Ой, да ты у нас не только художница, ты ещё и рифмоплётка, – сострил Лопырев. – Подари на память!
– Не могу.
– Чёй-то сразу «не могу»? Ты что, жадина?
– Не жадина! Это конспект урока в рисунках, я Адольфовне должна сдать.
– Шишка, ты совсем отлетевшая или чё? Да это же подстава в чистом виде! Она же нам всем двойки влепит и родичей вызовет!
– Блин, я как-то не подумала…
– Потому что у тебя вместо башки шишка, которой ты ударилась на всю голову!
Клещ стал выдирать листки из моего блокнота и прятать себе в карман. Я промолчала – что тут скажешь? Ведь и правда, подстава бы вышла.
– А теперь изобрази, как мы тут делали разминку. Давай быстро, пока Адольфовна не вернулась.
Но изобразить я ничего не успела, потому что ровно на этих словах в зал влетел Дрюня Царьков.
– Шухер, пацаны, фюрер вернулся!
Пацаны метнулись к шесту, отцепили его, но в суете грохнули об пол. На секунду все замерли в немом ужасе. Сутягин нашелся первым. «Не ссать, пацаны, делай как я», и стал перепрыгивать через шест на одной ноге туда-сюда. «Бабы, быстро, изображайте приседания!» Девчонки, где стояли, там и присели, вытянув руки.
«И раз, и два! – командовал Сутягин. – И три, и четыре!» Парни скакали козлами, а девчонки были похожи на кенгуру. При виде этой картины мне стало жутко смешно, всё это выглядело до коликов нелепо. Ну и, конечно же, я была первой, кто нарвался на Адольфовну. Или, скорее, она на меня, потому что я сидела у самого входа в зал.
– О чём смех? – поинтересовалась Адольфовна.
– О веселых и находчивых, – честно сказала я. И увидела, как мальчишки показывают мне кулаки.
– А где же зарисовки?
– Видите ли, Нина Рудольфовна… – начала я свое объяснение и снова увидела грозные кулаки за спиной у Адольфовны. – Видите ли, рисунки оказались неудачными и я их… порвала.
– И где же обрывки? – Адольфовна заглянула под скамейку.
– Смыла в унитаз! – Мальчишки показали мне знаки одобрения.
– Тааак, – угрожающе протянула Адольфовна. – Ты, Шишкина, который год в этой школе учишься?
– Пятый.
– И что, за пять лет ты не усвоила, что в наши школьные унитазы бумагу бросать нельзя?! У нас же канализация времен основания Москвы Юрием Долгоруким. Ладно, будем считать, что не усвоила. Но ведь над каждым унитазом – предупреждающая табличка. Читать-то ты, надеюсь, умеешь?!
Я, ессно, промолчала. А что тут скажешь. Неудачное было оправдание. Я молчала и представляла, как открываю воображаемый кран, и теплый душ пофигизма льется спасительными струями на мою кудрявую голову.
– Дай дневник!
– О´кей! – я достала дневник из сумки и протянула ей.
– Тебе – два!
– О´кей.
– Что о´кей?
– Всё о´кей.
– Ох,
