сто человек. И не так уж смиренно он вел себя, как вам рассказывает! Перед тем как уйти, он так ругался, обзывал нас такими словами, каких я, честное слово, никогда не слыхивала! И он орал, что еще заставит нас расплатиться за все обиды. Впрочем, что и говорить, с ним и впрямь обошлись несправедливо. И кто же, в конце концов, кроме него, мог это сделать? Неужто люди, которых мы знаем всю жизнь, соседи с нашей улицы? Нет, уж будьте уверены, это он прятался на дворе в темном углу, пока не увидел, что отец один пошел в мастерскую; тогда он потихоньку подкрался, увидал открытый сундук и понял, какое там богатство. Уверяю вас, для бедняка это был очень большой соблазн. И все-таки даже бедные люди обязаны не поддаваться искушению!
– Я вижу, вы очень уверены, – сказал Кадфаэль.
– А я и уверена. И он ответит за это головой.
Тут маленькая служанка вдруг резко повернула к ним лицо, обратив на говорящих широко открытые глаза. До чего же они были огромны и печальны! Из ее приоткрытых уст вырвался внезапно придушенный слабый вскрик, как будто пискнул котенок.
– Раннильт у нас немного свихнулась из-за этого паренька, – без околичностей объявила Сюзанна, выказывая снисходительное презрение к глупости служанки. – Он ужинал с ней на кухне, пел ей песни и играл на скрипке. Она жалеет его. Но что случилось, того не изменишь!
– И после того как вы нашли своего отца лежащим на полу, вы, конечно, бросились в дом звать людей на помощь?
– Я не смогла его сама поднять. Я громко объявила, что случилось, и те из гостей, кто еще не ушел, побежали в мастерскую, а из подвала прибежал Йестин, наш работник, – он спит там внизу, а в тот вечер нарочно пораньше лег спать, зная, что ему с утра придется одному управляться в мастерской… Понятное дело, он заранее готовился к тому, что хозяин с похмелья будет маяться головой, а его сын поспит подольше после брачной ночи. Мы отнесли отца в спальню и уложили, и кто-то – уж я не помню, кто был первым, – сказал, что это дело рук жонглера и что он не мог еще далеко уйти. И тогда они все как один бросились его ловить. А я посадила Марджори присматривать за отцом, а сама побежала за мэтром Арнальдом.
– Вы сделали все, что было возможно, – похвалил ее Кадфаэль. – Ну, а когда же случился удар у госпожи Джулианы?
– Это было уже без меня. Она еще до всего переполоха удалилась к себе в спальню и, может быть, даже поспала, хотя, я думаю, навряд ли она могла уснуть, когда на галерее поднялся шум и гам. Но едва я успела выскочить за порог, как она приковыляла в спальню к отцу и увидала его там, окровавленного, лежащего без чувств. Марджори говорит, она только схватилась за сердце и рухнула на пол. Но этот припадок был все-таки не такой сильный, как в прошлый раз. Когда я вернулась с доктором, она уже пришла в себя и могла разговаривать. Заодно он и ей оказал помощь.
– Ну что ж! Оба на этот раз отделались испугом, – задумчиво сказал Кадфаэль. – Все обошлось благополучно. Ваш батюшка – сильный человек, при его хорошем здоровье он скоро поправится и доживет
