его об этом? – мягко спросила Марин.
– Не знаю, – Лайла с отрешенным видом начала грызть ноготь большого пальца, точно щенок косточку, – не знаю, что мне делать. Не знаю даже, вправе ли я сердиться на него. Уже два года мы не занимаемся сексом. Черт, может, даже три, не могу вспомнить, когда это было последний раз. По-моему, если я заведу такой разговор, он будет все отрицать. И мы опять поссоримся. Боже, как же я устала от наших ссор…
– У вас ведь законный брак, – решительно возразила Фрэнсис, – и секс с кем-то другим не являлся частью сделки. И плевать, как долго у вас его не было.
– Хотя у мужчин есть определенные потребности, – вставил Саймон.
– Заткнись, – Фрэнсис шлепнула его по ноге.
Марин порадовалась ее реакции, поскольку сама хотела дать ему подзатыльник.
– Не слушай глупости Саймона, – добавила она, взглянув на Лайлу. – Какие бы потребности ни испытывали мужики, поведение Кайла нельзя оправдать. Но тебе не стоит поднимать эту тему, пока не будешь готова.
– А что, если я вообще не смогу поднять ее? – Глаза Лайлы опять заблестели. – Что, если я хочу засунуть голову в песок и смириться с этим? У меня и без того достаточно забот, понимаешь?
– Если ты думаешь, что он изменяет тебе, то должна оставить его, – резко заявила Фрэнсис. – Изменив разок, он уже не остановится.
– Но мы вместе работаем. – Слезы потекли быстрее, проделывая тропинки в макияже и смывая румяна; она смахнула их, отчего стала выглядеть еще хуже. – И у нас двое малышей. Это непросто.
– Я лишь имею в виду, что тебе не стоит оставаться в браке с тем, кто предает тебя, – возразила Фрэнсис, скрестив руки на груди. Она всегда так делала, если считала, что права. – Лучше уж жить одной. Без обид для нашего милого Саймона, но я давно поняла, как хорошо можно жить и без мужчины.
«И что хорошего в такой жизни?» Лайла и Марин обменялись понимающими взглядами. Они обе подумали об одном и том же: у Фрэнсис есть группа поддержки и лавка пончиков, но больше ничего.
– А что, если мне не хочется докапываться до правды? – Лайла опять начала грызть ноготь. – Может, мне не хочется ничего менять? Может, меня все устраивает… Что, если это все, чего я заслуживаю?
– Чушь собачья! – воскликнул Саймон, хотя выражение его лица не соответствовало убедительности восклицания.
Фрэнсис не решилась ничего добавить, и Марин, честно говоря, тоже. Она слишком устала для ободряющей речи, и у нее не осталось сил убеждать Лайлу в том, в чем она не смогла убедить саму себя. Они все точно знали, что она имела в виду. Всем им в этой комнате каждодневно приходилось мириться с бременем того, что они сделали: не защитили своих детей. С главнейшей, черт побери, родительской обязанностью.
В общем, нет, они не заслуживают хорошей жизни. Не заслуживают, раз не смогли хорошо позаботиться о детях.
– Ты слишком строга к себе. – Ничего лучшего Марин не придумала и поморщилась, едва с ее языка слетели эти слова. Такие банальные,
