работу: – Благодарю за праздник! Даже отец не смог бы испортить его больше! Теперь я уже не так уверена, что уехать от папа было правильным решением.
Она хлопнула дверью своей комнаты. Обе Веры отправились за ней.
– А мне противно видеть за нашим столом этого патриотического болвана! На таких идиотах и держится самодержавие! Если ты не откажешь ему от дома, я съеду, – Саша не нашел ничего уместнее, чем выдвинуть Сергею ультиматум.
– Шура, прекрати! Ты же слышал, он уходит на войну, какой смысл ему отказывать от дома, если он все равно здесь пока бывать не сможет? А там война планы покажет… в буквальном смысле, – рассудил Сережа: – Для меня это тоже, как гром среди ясного неба! Рановато ей еще кавалеров принимать! Не предупредила, не посоветовалась ни с кем… Что нам дальше ждать? И он хорош! Явиться в дом к чужим людям! Чему их там в Пажеском корпусе учат?
Саша открыл было рот.
– Прошу тебя, Шура, оставь свои гнусные инсинуации! Этот вздор ты со своими дружками на какой-нибудь маевке обсудишь.
Обещание, данное отцу, Петр держал. В карты в штабе не играл, хоть зачастую и был приглашен на офицерские вечеринки. Даже оказавшись снова в Москве, по злачным местам, которые ему показал Митя, не пошел.
Когда он ужинал в Яре, туда ввалилась громкая компания во главе с Распутиным. Знаменитого старца было невозможно не узнать. Даже те, кто видел только его фото в газетах, тут же поняли, кто перед ними – косоворотка, сапоги, волосы, расчесанные на прямой пробор и острый, пронизывающий взгляд. По столам посетителей пробежался шепот. Тут же все закрутилось пьяным калейдоскопом – вино, танцы, балалайки, цыгане. Старец уже едва стоял на ногах, когда начал похваляться любовными похождениями в Петербурге, сдабривая свои байки пикантными подробностями.
Женщин, которых упоминал в своей скабрезной речи Григорий Ефимович, Петя если и знал, то исключительно заочно, поэтому не мог понять, есть ли в рассказанных амурных победах хоть толика правды. Все выглядело пустым бахвальством перед спутниками и гостями заведения. Отчего-то сама мысль, что этот старый, неопрятный человек ведет интимную жизнь вызывала у Петра отвращение. К слову, несмотря на то, что его отец, Григорий Григорьевич, выглядел во сто крат лучше Распутина, был подтянут, элегантен и привлекателен, сына в свое время совершенно огорошило наличие у него любовницы и последующая женитьба. Пете казалось, что люди в таком почтенном возрасте должны уже больше думать о душе, а не за юбками бегать. Плотские утехи должны оставаться привилегией молодости, был уверен юный поручик. Впрочем, теперь, поближе познакомившись с мачехой, которая была полна шарма и очарования, Петя немного смягчился.
Однако вакханалия, устроенная старцем, действовала на молодого человека удручающе. Он поспешил закончить ужин и удалиться.
Петя избегал не только карточных игр. После визита к Григорию Григорьевичу он почти не бывал у братьев. Ему было неловко. Он считал, что Сергей презирал бы его не столько за карточный долг,
