делать для ближнего. Человек создает себе идеал человеческой реальности и свершения и посвящает себя этому идеалу. По мере возрастания познаний человека, по мере обогащения его опыта, по мере его усиления или ослабления его идеал может пересматриваться, и такой пересмотр может совершаться неоднократно.
Именно в вертикальной свободе, имплицитной или эксплицитной, следует усматривать основания формируемых ценностных суждений. Такие суждения переживаются как истинные или ложные постольку, поскольку они вызывают чувство чистой или нечистой совести. Но своего надлежащего контекста, ясности и тонкости они достигают только через историческое развитие человека и личное присвоение социального, культурного и религиозного наследия, осуществляемое индивидом. Именно благодаря трансцендентальной идее ценности и ее выражению в чистой или нечистой совести человек способен морально развиваться. Но законченное моральное суждение всегда есть плод вполне развитого самотрансцендирующего субъекта, или, по словам Аристотеля, добродетельного человека[23].
5. Верования[24]
Присвоение социального, культурного и религиозного наследия есть в значительной мере вопрос верования. Разумеется, многое человек обнаруживает сам, многое он знает в силу своего собственного внутреннего и внешнего опыта, своих собственных инсайтов, своих собственных суждений о фактах и ценностях. Но это имманентно порождаемое знание составляет лишь малую толику того, что́ считает себя знающим каждый цивилизованный человек. Его непосредственный опыт встроен в обширный контекст, образованный сведениями об опыте других людей в другом месте и в другое время. Понимание опирается не только на собственный опыт человека, но и на опыт других; развитие человека в действительности немногим обязано его личной оригинальности, и многим – его воспроизведению в себе самом тех актов понимания, которые уже были осуществлены другими. И прежде всего – воспроизведению бо́льшей части допущений: он принимает их как самоочевидные, потому что они разделяются всеми, а у него самого, в любом случае, нет ни времени, ни склонности, ни, возможно, способности исследовать их самостоятельно. Наконец, суждения, посредством которых человек признает истины факта и ценности, лишь в редких случаях зависят исключительно от его имманентно порожденного знания, ибо такое знание существует не само по себе, в некоем изолированном отсеке, а в симбиотическом слиянии с гораздо более широким контекстом верований.
Так, человеку известно относительное расположение крупнейших городов в Соединенных Штатах: ведь он рассматривал карту и видел их названия, отчетливо напечатанные рядом с маленькими кружками, представляющими их местоположение. Но точна ли карта? Человек этого не знает, но верит в это. Вероятнее всего, изготовитель карты тоже этого не знает, его карта – лишь компиляция из многих карт значительно меньших ареалов: карт, изготовленных топографами, проводившими
Хотя Аристотель говорит не о ценностях, а о добродетелях, его описание добродетели предполагает существование добродетельного человека, точно так же как мое описание ценности предполагает существование самотрансцендирующих субъектов. См. Аристотель,
Более подробно я рассматриваю тему верования в книге Insight, pp. 703–718. Те же факты рассматриваются социологами под рубрикой социологии познания.
