антрополога – аккультурацией. Но для индивида, вовлеченного в этот процесс, он означает его становление человеком, его экзистенцию как человека в полном смысле этого слова.
Экзистенция может быть подлинной или неподлинной, причем двумя разными способами. Есть меньшая подлинность или неподлинность субъекта – по отношению к вскормившей его традиции. А есть бо́льшая подлинность, оправдывающая или осуждающая саму традицию. В первом случае выносится человеческое суждение о субъектах. Во втором случае история и, в конечном счете, божественное провидение выносят суждения о традициях.
Подобно тому, как Кьеркегор спрашивал себя, является ли он христианином, многие люди могут спросить себя, являются ли они подлинными католиками или протестантами, мусульманами или буддистами, платониками или аристотеликами, кантианцами или гегельянцами, художниками или учеными и т. д. В одних случаях они отвечают «да», и такой ответ будет правильным. Но они также могут ответить утвердительно, хотя ответ будет неверным. В таких случаях будет существовать ряд пунктов, в которых эти люди соответствуют идеалам традиции; но будет и другой ряд пунктов, в которых они более или менее отходят от ее требований. Эти пункты расхождения упускаются из вида либо по причине избирательного невнимания, либо из-за непонимания, либо из-за подспудной рационализации. Одно дело – что такое я, и другое дело – что такое подлинный христианин или буддист. Я не осознаю различия. Это отсутствие осознания никак не выражено. У меня нет языка, чтобы выразить, что такое я, и потому я пользуюсь языком традиции, которую присваиваю неподлинным образом. Тем самым я обесцениваю, искажаю, принижаю, разрушаю язык.
Такое обесценивание, искажение, разрушение может совершаться в отдельных индивидах, а может принимать и более широкий характер. Тогда слова воспроизводятся, но смысл утрачен. Престол все еще остается престолом Моисея, но занимают его книжники и фарисеи. Теология все еще остается схоластикой, но схоластика вырождается. Религиозный орден все еще формулирует правила, но горит ли еще огонь в очагах? Священное имя науки все еще призывается, но, как говорил Эдмунд Гуссерль, все значимые научные идеалы могут быть изгнаны, чтобы уступить место установлениям клики. Так неподлинность индивидов становится неподлинностью традиции. И тогда в той мере, в какой субъект принимает в качестве мерила традицию в ее существующем виде, – в этой самой мере он всего лишь подлинным образом реализует неподлинность.
Стало быть, история радикально отлична от природы. Природа развивается в соответствии с закономерностью; но строение и форма человеческого знания, труда, социальной организации, культурного свершения, коммуникации, сообщества, личностного развития сопряжены со смыслом. Смысл обладает своими инвариантными структурами и элементами, тогда как содержания структур подвержены кумулятивному развитию или упадку. Таким образом, человек стоит особняком от прочей
