несовершенно и неполно.
По мнению Аристотеля, Сократ был убежден, что в памяти сохраняется связь между универсальным классом и его воспринимаемыми экземплярами, а более поздних платоников он критиковал за разрыв этой связи:
«Сократ не считал, что универсалии или определения существуют отдельно; они, однако, придали им самостоятельное существование, и это стало тем, что они назвали идеями»10.
Аристотель противостоял таким идеалистическим представлениям, пытаясь основать свою собственную систему философии на наблюдаемых фактах живой и неживой природы.
Аристотель о душе
Наиболее основательное обсуждение психологических процессов, свойственных человеку и другим живым существам, проведено Аристотелем в его трактате О душе (De Anima), трактате, положения которого выверялись так, чтобы быть полностью «совместимыми с опытом» (402b). Чего следовало избегать, так это метода исследования, который основывается только на доказательстве (dialectikos), – в этом еще один признак удаления Аристотеля от традиций Академии.
В самой первой главе трактата он определяет эмоции (гнев, отвагу, желание) и ощущения как состояния души и настаивает на том, что они могут существовать только через посредничество тела. Все подобные «аффекции» («affections») души должны пониматься как «материализовавшиеся духи», что иногда более понятно переводится как «свойства, производные от тела». Целиком все предложение, содержащее эту мысль, переводится так: «Отсюда с очевидностью следует, что эмпатические чувства души следует понимать как свойства, производные от материального тела» (О душе, Кн. I, гл.1, 403a; 24–25). Попросту говоря, Аристотель настаивает на том, что понимание психологии человека и животного зависит от и проистекает от нашего знания материальных (биологических) условий жизни.
Физиологический по существу характер психологических воззрений Аристотеля часто проявляется в тех его работах, которые не посвящены непосредственно психологическим вопросам. Например, в своей Физике он утверждает, что дела души совершаются посредством «изменений чего-либо в теле» (248а). В этой же работе он возражает против платонического понимания интеллектуальных процессов как бурно текущих (turbulent) и выдвигает вместо этого теорию покоя (quiescence): чтобы восприятие и интеллект были точными и организованными, необходимо, чтобы душа достигала состояния покоя. Недостаточно совершенное восприятие у детей и пожилых людей он связывает с «большим количеством беспокойства», и все подобные недостатки должны объясняться как своего рода изменения «чего-то в теле»11.В своем трактате о сне и сновидениях (De Somniis) он снова рассматривает это явление, обращаясь к сенсорно-биологическим процессам, и предлагает необыкновенно современную гипотезу о том, что сновидения являются результатом нашего сознаваемого опыта и наших эмоций12. Даже наиболее сложное из психологических свойств – память – трактуется
