морду Надодух. – Поговорить, поискать… чего-нибудь. В парке под ивой.
– У тебя только одно на уме! – отмахнулся Битали. – А я с практическим вопросом. Сам услышишь… Ну, давай! Как звать-то?
– Все очень просто. – Надодух крутанулся, изобразил малопонятное танцевальное па, бочком подбежал к огромному портрету некоей статс-дамы с высокой прической, из которой выглядывали украшенные вуалью жемчужные рожки, с пышным воротником-жабо и в зеленом платье с широкой воздушной юбкой, вскинул руку и запнулся: – Вот проклятье! Шляпа нужна. Или хоть шапка какая-то… Забыл совсем. Я же говорил, взять что-то нужно!
– Шляпа? – Кро почесал нос, прошелся между вазами, сорвал синий цветок полевого василька, ткнул в него палочкой: – Трунио!
Цветок тут же вырос до размеров широкополой мушкетерской шляпы.
– Только ради тебя. Но если кому расскажешь… – Надодух погрозил Кро кулаком, насадил гигантский цветок себе на макушку и тут же сдернул, махнув резными лепестками по самому полу и склонившись в глубоком поклоне: – Не будет ли так любезна глубокоуважаемая сеньора снизойти к мольбе преданного своего слуги?
– Поднимитесь, идальго, – дрогнули руки на поясе женщины. – Чего вы желаете от моей милости?
– Умоляю вас, сеньора, призовите сюда сеньориту Аниту, урожденную Горамник.
– Я узнаю, здесь ли она, идальго. Извольте подождать.
Руки женщины вернулись на прежнее место, и она замерла.
– И что теперь? – не понял Битали.
– Сейчас подойдет… – Недоморф посмотрел на него, на даму, сообразил: – А-а, ты думал, она уйдет? Так это не портрет, она не двигается. Эту испанку когда-то давно сделали в качестве пособия – для обучения хорошим манерам. Потом манеры изменились. Вот ее в качестве привратницы и повесили. Рыжая тебя слышала, не беспокойся. Эта сеньора как директорский свисток – вызов передает мгновенно.
– Не меня, тебя, – поправил Кро.
– Ее… – указал через плечо большим пальцем на портрет недоморф и тут же получил веером по голове:
– Что вы себе позволяете, дон Хуан?!
– Р-работает, – пригнувшись, отскочил Надодух. – Интересно, с кого такую вредную рисовали?
– Что ты сказал? – Откуда взялась рыжая Анита, все еще одетая в спортивный костюм, Кро не заметил.
– Я про нее, – указал пальцем на сеньору с веером недоморф и быстрым движением откинул за вазы цветочную шляпу.
– Сеньорита Долорес Ксиргу, – без малейшей запинки сообщила Горамник. – Говорят, она была воспитательницей профессора Бронте. Смертной. После ее кончины директор заключил ее душу в этом портрете.
– Это была кара или выражение благодарности? – не понял Кро.
В этот раз девушка заколебалась, но быстро взяла себя в руки и вздернула бледный подбородок:
– Зачем вы меня звали?
– Вот… – показал
