же капля воспоминаний досталась тебе из твоего прошлого?
– Помню, что у меня была собственная мастерская, но не помню, что именно я в ней мастерил. Помню только, что именно в ней при мне застрелили моего наставника, передавшего мне своё мастерство, но какое… Не могу вспомнить. Логично предположить, что я работал с деревом, потому что сейчас я не испытываю проблем в работе с этим материалом.
Я хотела высказать ему своё соболезнование по поводу его единственного воспоминания: из всех возможных вещей, среди которых наверняка имелось множество прекрасных мгновений, запомнить столь ужасную трагедию – это, должно быть, мучительно. Но наш разговор прервал подбежавший к Мастерской Бум.
– Ребята, пора обедать. Вывод приготовил суп из куропаток. И советую вам поторопиться, – уже на развороте добавил парнишка, – Дефакто сегодня голодный: грозится съесть ваши порции, если вы не придёте в течение пяти минут.
Когда Бум уже отбежал от нас на полпути, я взяла в руки грязную тряпку, с которой Яр несколько часов назад встретил меня, и начала вытирать о неё руки.
– Можешь не торопиться. У нас не принято поедание чужих порций.
– И как вы этого добились в условиях периодической голодовки?
– Очень просто: Дикая пообещала лично прострелить ту руку, которая потянется к чужой порции.
– Я вчера съела две порции, – поведя бровью, заметила я.
– Вообще на новеньких в их первый приём пищи в Паддоке предусматривается три порции. В первый день после прибытия людей основательно штормит, так что у всех без исключения открывается сильный жор.
– Выходит, вчера не я съела лишнего, но мою порцию кто-то умял?
– Её съела Тринидад, – ухмыльнулся парень. – Если что-то остаётся в котле, мы всегда отдаём излишки ей – даже то, что остаётся с обеда. В конце концов, мы нахлебники, а ей нужны силы, чтобы с утра до ночи шататься по Тёмному лесу ради того, чтобы мы могли каждый день питаться не меньше, чем это необходимо для поддержания в нас жизненной энергии.
– И что бы вы делали без этой Дикой? – всерьёз задумалась я.
Вытирая руки о тряпку, забранную из моих рук, Яр ответил на одном глубоком выдохе:
– Как выражается Абракадабра: передохли бы.
Глава 9.
Теперь мне было ясно откуда у Дикой такой нерушимый авторитет: она – единственное звено, отделяющее всех обитателей Паддока от вымирания на почве голода. Вот только на этой почве произрастает слишком много вопросов:
1) Что такого находится в Тёмном лесу, из-за чего люди из него не возвращаются, а если возвращаются, не желают повторно вступать в него?
2) Почему Дикую не страшит это нечто так же, как страшит остальных?
3) Каким образом она свободно уходит в Тёмный лес и возвращается из него невредимой, при условии, что все остальные жители Паддока не могут себе этого
