усиленно заколотилось в груди. Сердце дебила-переростка…
– Она имеет в виду, – пояснил Аво Тиграну, – что не может сосредоточиться на игре, когда я нахожусь рядом.
В комнате раздался дружный смех.
– И вот еще что. Дело не только в моем росте. Тут еще и мои карие глаза, и сросшиеся брови, и мои медвежьи лапы, которые вы, смертные, по ошибке именуете руками. Так что мне нужно уйти отсюда, пожалуй. Вы только гляньте на нее – она же просто одержимая!
Смех не прекращался. Даже Тигран натянул свою шляпу на глаза и, качая головой, что-то насмешливо пробормотал себе под нос.
Мина взглянула на Аво с выражением ненависти и одновременно признательности. Что же до Рубена, то тот сидел на своем месте, смиренно ожидая начала занятий.
– Все в порядке, я ухожу, – сказал Аво, сгибаясь, чтобы пройти в дверь. – Я не вернусь, так что можешь спокойно сконцентрироваться на игре, Мина-джан! Помни: удача и стратегия! Всем до свидания! До свидания!
Все же иногда дождь переставал. В один из таких редких солнечных дней у фонтана на площади скрипнул тормозами белый автобус с бледно-голубой крышей. Сидевший в тени памятника Кирову Аво увидел в окне Мину, которая по привычке подпирала рукой подбородок. Она вышла из автобуса и направилась по улице Московяна, зажав под мышкой лакированную доску для игры в нарды. Около школы девочка остановилась поболтать с подругой, и Аво заметил, что она смеется. Мина буквально согнулась от смеха, и доска в ее руках засверкала в солнечных лучах так ярко, что он не удержался и чихнул. Потом он увидел, что Мина смотрит на него, и помахал ей рукой. Мина махнула ему в ответ.
– Вот мне интересно, – подал голос Рубен, напомнив Аво о своем присутствии, – вот что такого могло произойти между ней и учителем, что он отдал книгу именно ей? Объясни мне, а?
– Может быть, потому, что она играет лучше тебя? – предположил Аво.
– Да нет, – помотал головой Рубен. – Но ты знаешь, я еще не видел более удачливых игроков, чем она.
Рубен снова уткнулся в книгу на русском языке о геноциде. Он не переставая говорил о ней, превознося российскую помощь беженцам. Книга была перечитана им вдоль и поперек, так что Рубен мог свободно вести разговоры на какие угодно темы, даже не отрываясь от текста.
– Не знаю, как так получается, – продолжал он, – но мне кажется, что кости всегда выбрасывают ту самую комбинацию, которая ей нужна.
Он перевернул страницу.
– А тот, кому везет, может принести неудачу тем, кто его окружает.
Аво ничего не ответил и вернулся к своей книге. Ованес Туманян, сын священника, по его мнению, был чересчур религиозен, но время от времени в его стихотворениях сквозила мысль, которую можно было бы выразить словами: «Приходи иногда взглянуть на мою могилу, друг», – то есть об искренней и крепкой дружбе. Эта мысль ему нравилась.
Рубен отправился в туалет в здание, где размещалось управление по переписи населения, и вдруг рядом раздался голос:
– Я
