вернулся к работе. Элизабет не шелохнулась.
– Желаете переговорить с кем-нибудь из химиков? Но только НЕ СО МНОЙ? – Своим криком она заглушила Синатру.
– Именно так! – ответил Кальвин, но тут же смягчился. – Слушайте, я понимаю, вы не виноваты, что начальство поручило щекотливое дело секретарше. Я понимаю: вам, наверное, трудно это осмыслить, но у меня в разгаре очень серьезный эксперимент. Так что сделайте одолжение – передайте своему боссу: пусть он мне позвонит.
Элизабет прищурилась. Она не жаловала тех, кто делал выводы на основании давно устаревших, по ее мнению, визуальных стимулов, как не жаловала мужчин, полагающих – будь она хоть трижды секретаршей, – что секретарша не способна осмыслить других слов, кроме «распечатайте в трех экземплярах».
– Какое совпадение! – выкрикнула она, подходя к стеллажу, и подхватила большую коробку с колбами. – У меня тоже масса дел.
И решительно вышла в коридор.
В штате Научно-исследовательского института Гастингса числилось более трех тысяч сотрудников; по этой причине Кальвин целую неделю не мог ее разыскать, а когда нашел, она вроде бы его не узнала.
– Да? – Элизабет обернулась, чтобы посмотреть, кого это к ней принесло; защитные очки увеличивали ее глаза, а большие резиновые перчатки скрывали руки по локоть.
– Привет, – сказал он. – Это я.
– Я? – переспросила Элизабет. – Нельзя ли поточнее?
И вернулась к работе.
– Я, – подтвердил Кальвин. – С шестого этажа, помните? Вы еще забрали у меня колбы.
– Вас не затруднит отойти за ширму? – попросила она, склоняя голову налево. – На той неделе у нас произошла небольшая авария.
– Вас непросто найти.
– Позвольте, – сказала она. – Сейчас у меня в разгаре очень серьезный эксперимент.
Он терпеливо ждал, пока она снимала необходимые показания, вносила все данные в журнал, просматривала вчерашние результаты и выходила в туалет.
– Вы все еще здесь? – удивилась она по возвращении. – Работой недогружены?
– Работы у меня горы.
– Колбы назад не получите.
– Ага, значит, вы меня узнали.
– Узнала. Но без особой радости.
– Я пришел извиниться.
– Это лишнее.
– Может, пообедаем вместе?
– Нет.
– Тогда поужинаем?
– Нет.
– Кофе?
– Слушайте, – Элизабет уперлась в бока руками в объемных резиновых перчатках, – неужели не ясно, что вы начинаете действовать мне на нервы?
Кальвин в смущении отвел глаза.
– Искренне прошу меня извинить, – выдавил он. – Ладно, я пошел.
– Это был Кальвин Эванс? – поразился техник-лаборант, глядя ему вслед: Кальвин петлял между
