окурок, он зашагал вперед. У берега лодок не было, значит, все в море. Ну, ничего, пока он дойдет, пока расспросит, глядишь, и артель к берегу вернется с уловом.
Поселок не встретил его лаем собак, детским гомоном и приветливыми голосами хозяек, кивавшими из-за заборов своих домов. Поселок как будто вымер. И если бы не ухоженные дворы, не белье, трепавшееся на ветру, то можно было бы подумать, что здесь никто и не живет. С берега пахло рыбой и горячей смолой. Поправив за плечами вещмешок, в котором лязгнул о консервные банки сложенный автомат, Шелестов пошел вдоль домов. Стучать в окна он не хотел, а во дворах никого не было. И тогда он решил спуститься к берегу. И тут ему повезло увидеть старика с седой бородой и в высоких болотных сапогах, который смолил днище большой перевернутой лодки.
Старый рыбак заканчивал работу, когда к нему подошел незнакомец. Шелестов поздоровался, спросил про старшину артели Кузьмича и предложил покурить «своих». Старик смотрел приветливо, видать, не ждал беды от гостя. Да и вообще народ на Севере, как понял Максим, был приветливым, беззлобным. Жизнь тяжелая, все друг другу помогали как могли, а эта взаимопомощь помогала выживать всем. Она и сплачивала, и делала рыбаков человеколюбивыми. Старик с уважением покрутил в пальцах папиросу из коробки, которую ему протянул Шелестов. Прикурили на ветру от одной спички и уселись на старых сетях, брошенных на камни.
– Ты, мил человек, по какому делу к старшине нашему? – поинтересовался старик. – По личному или по государственному?
– А что, Кузьмич у вас уполномочен в поселке и по государственным делам? – улыбнулся Шелестов.
– Уважают у нас его, – кивнул рыбак. – В обиду сироту не даст, в любом споре найдет золотую серединку. Да и по хозяйству понимает. Мы же живем одной семьей здесь. Зима наступит, так, почитай, полгода ни нам выбраться нельзя, ни к нам доехать. Сообча живем, коммуной!
– По государственному, отец, по государственному, – заверил Максим, пряча улыбку и затягиваясь папиросой. – Надо же ему рассказать, как война идет, а то народ ведь спрашивает Кузьмича! Какие задачи государство и коммунистическая партия ставят перед народом и его руководителями, перед такими вот, как ваш Кузьмич.
– Это правильно, там понимают в Москве, – снова кивнул старик. – А как ты сам-то считаешь, мил человек, скоро война-то кончится али как? Что же это: наша армия так слаба иль враг силен? Мы ж вроде всегда немца били, а до того и француза били.
– Трудно сказать, отец, когда война окончится. – Шелестов стал серьезным. – Армия наша не слаба, ты не переживай. Сильнее нашей армии во всем мире нет. Все страны в Европе оружие сложили, все покорились Гитлеру, одни мы сражаемся. И ведь ладно бы покорились, сдались, так они вместе с фашистом на нас идут. В том и сложность, отец, что мы против всей Европы воюем. А все потому, что никому не хочется,
