достал свой серебряный офицерский жетон, и продемонстрировал «охраннику».
– Я передам, – согласился карлик, – а там уж… Как сам решит!
С этими словами он исчез за калиткой, но скоро вернулся.
– Пожал-те! Я провожу. Только… это… С оружием нельзя.
Антон молча достал из плечевой кобуры табельный пистолет, и передал охраннику. Посопев, Ерёма расстался со здоровенным револьвером.
– Я провожу, – повторил карлик.
Хозяин отыскался на втором этаже, в просторной гостиной, заставленной тяжёлой и дорогой мебелью: стол, кресла, шкаф, горка, диван – всё было добротным и «богатым», как полагалось обстановке купеческого дома.
Когда Антон узрел самого Большого Ефима, то сразу понял, откуда у него такое прозвище – человечище это был огромный, «негабаритный», голову гнувший перед всякой притолокой, и не знавший, куда ему силушку девать.
– Ты, што-ли, видеть меня хотел? – прогудел он, шагнув навстречу.
– Я, – спокойно признал Уваров. – Ефим… э-э… Как вас по батюшке?
– Михалыч.
– Так вот, Ефим Михайлович… – начальник региональной канцелярии оглянулся, и отступил к креслу, непринуждённо плюхаясь на кожаную мякоть. – Да вы садитесь, в ногах правды нет.
На широком лице Большого Ефима мелькнуло удивление, сменившееся ухмылкой. Присев на жалобно заскрипевший диван, он пророкотал:
– Люблю наглых!
– Наглость – второе счастье, Ефим Михайлович.
Тот хмыкнул, и откинулся на спинку дивана.
– Чего хотел-то?
– Знаете такого человечка, манзу, прозванного Ваней Хунхузом?
– Китаёзу этого? – небрежно уточнил пахан. – Да кто ж его не знает! Гонору в нем всегда больше было, чем ума. Говорил я ему, чтоб с «армяком» не связывался, да куда там… Вот, тягал бы свой опиум, и горя б не знал! Так нет же…
– В последнюю свою ходку, – осторожно проговорил Уваров, – Ван И тягал иной груз…
Большой Ефим поднял обе ручищи.
– Я тут сторона, – твердо заявил он. – Врать не буду, контрабандой не брезговал и не побрезгую, но четко знаю, где кончается хабар и начинается политика.
– А я на вас и не думаю. Просто ищу тех, кто Ваньке этот самый хабар доставал… Или добывал, уж не знаю, как сказать.
– Ага… – Пахан задумался, после чего вздохнул. – Уважаю я вашу контору, потому и пустил к себе в дом. Полицмейстеру ход сюда заказан. Ага… А ты… Вдруг, да пригодишься? Правильно? Мало ли… Ты, вот что… Загляни-ка в один кабачок – это не здесь, а в Тетюхе, напротив фабрики. Называется то место «Ногуле» – так гольды с орочонами речку нашу прозывают. Бывает, что туда заглядывает один занятный туземец, гольд, вроде. Зовут Юнгани Сигдэ.22 Вроде как с ним Хунхуз дела имел. Гольд-то в тайге живёт, ею и кормится, он Ваньке таскал чего-то, а тот уже за границу передавал. Ну, как-то вот так.
– Премного благодарны, Ефим Михайлович, – улыбнулся Антон.
– Завсегда
Юнгани из рода Сигдэ.
