и сама тоже выпей – это вас поддержит. Вы под опекой аббатства, и оно не покинет вас в горе.
В растерянном молчании все вышли из комнаты. Один только Эльфрик беспомощно оглядел оставленный в беспорядке стол, валявшиеся повсюду осколки посуды и, видимо вспомнив о своих обязанностях, дрожащим голосом спросил:
– Разве я не должен прибрать здесь?
– Нет, пока ничего не трогай. Садись, парень, и постарайся успокоиться. Людям шерифа надо увидеть все как есть, и только после этого можно будет наводить порядок.
Монах вернулся в спальню, прикрыв за собой дверь. Заинтересовавший его запах уже почти не ощущался, заглушенный зловонием. Кадфаэль склонился к вывернутым губам мертвеца: от них исходил тот же самый запах. Нос у Кадфаэля с виду был неказист, зато нюх – острый, как у оленя.
Оставаться у смертного одра не имело больше смысла: он узнал все, что можно было узнать. Вернувшись в другую комнату, Кадфаэль увидел несчастную вдову – она сидела сцепив руки на коленях, качала головой, словно не веря случившемуся, и повторяла: «Этого не может быть! Этого не может быть!» Девушка сидела рядом. Глаза ее были сухи, но она обнимала хозяйку за плечи с такой нежностью, что в этом виделось нечто большее, чем преданность служанки.
Оба молодых человека ходили из угла в угол, не находя себе места. Кадфаэль встал позади них, в тени, и принялся внимательно разглядывать обеденный стол. Стол был накрыт на троих, причем два кубка стояли, а третий, судя по всему принадлежавший хозяину, ибо с той стороны у стола находился не простой табурет, а кресло с подлокотниками, был опрокинут, и эль пролился. Видимо, Бонел уронил его, когда, почувствовав себя плохо, попытался встать. В центре стояло большое блюдо, с которого раскладывали пищу, остатки обеда на нем уже застыли. Еда на одной из деревянных тарелок была почти не тронута, на двух других было съедено почти все. Пять человек – нет, очевидно, шесть – отведали этой пищи и остались невредимы, все, кроме одного. И тут взгляд Кадфаэля упал на маленький судок – тот самый, что нес на подносе Эльфрик, проходя по монастырскому двору. На донышке виднелись лишь следы соуса, – похоже, подарок приора Роберта пришелся Бонелу по вкусу.
– А кроме мастера Бонела, никто из вас не пробовал это блюдо? – спросил Кадфаэль, склонившись к судку и осторожно принюхиваясь.
– Нет, – дрожащим голосом промолвила вдова, – ведь оно было послано лично ему как знак внимания.
Итак, он съел его без остатка и в результате расстался с жизнью.
– Ну а вы – Меуриг, Эльфрик и ты, дитя, – я еще не знаю, как тебя звать…
– Олдит, – отозвалась девушка.
– И ты, Олдит. Вы трое ели на кухне?
– Да, я всегда нахожусь там во время обеда. Пока хозяева едят одно блюдо, я подогреваю другое, ну а заодно и сама поем. И Эльфрик тоже всегда ест на кухне, а когда в гости приходит Меуриг, – девушка секунду помедлила и слегка зарделась, – я обедаю вместе с ним.
Теперь ясно, откуда
