там?
– Нет, они погибли. Нас троих сбила машина. Они умерли сразу, а я остался без ног, стал инвалидом и десять лет провёл в инвалидной коляске.
Глаза у Насти округлились, и в них буквально плескалось чувство жалости ко мне.
– А потом? – сквозь выступающие слёзы спросила она.
– А потом я там умер, – не стал вдаваться в подробности, – и вернулся обратно сюда.
– Ой, Витюша, мне так тебя жа-а-алко! – с плачем она повисла у меня на шее.
– Ну, не плачь, моя маленькая котёнка, – я погладил сестрёнку по голове.
– Ты опять называешь меня маленькой?! – с наигранным возмущением спросила девочка, отстранившись от меня.
– Ну хорошо, хорошо. Ты у меня теперь большая котёнка, – улыбнулся я. – Давай слёзки вытру… – Я взял в руки платок.
– Дай, я сама! – Настя отобрала платок и промокнула глаза с истинно царственной грацией.
Через пару минут тишины она вновь задала вопрос, типично женский.
– Витюш, а твоя жена была красивая?
– Очень, – с улыбкой произнёс я, но перед глазами почему-то стояла не Марина, а Ольга.
– А как она выглядела?
– А ты её сегодня уже видела и даже познакомилась с ней.
Показалось, что я услышал звук от упавшей на пол Настиной челюсти.
– Ольга?! Так ты поэтому бросился её лечить?
– Не только поэтому. Девчонка умирала. Ей действительно оставалось жить день-два, а если повезёт, то три. Ты считаешь, что я мог просто пройти мимо?
– Ой, прости, Витя, я не подумавши сказала. А она правда сильно похожа?
– Как две капли воды.
Так мы и проболтали, пока ночь не окутала всё своим тёмным саваном. Я рассказывал о своей жизни там, о Болеке и Лёлике, которых Настя заочно полюбила как своих родных (кстати, она, пока была жива, и там их тоже любила не меньше, чем меня). Заодно рассказал о том, кем на самом деле были наши родители. О многом Настя и сама догадалась, но полностью всё узнала лишь от меня. Естественно, попросил её об этом никому постороннему не рассказывать. Для всех наши отец с матерью – охотник-промысловик и врач. Так и вели разговоры, пока Настя не начала клевать носом, ну а потом улеглись спать.
Утром, проснувшись и умывшись, решили сходить на завтрак, а по пути проведать Стрельниковых. Настя надела тёмно-синее платье с белым воротничком и короткими рукавами, а я облачился в свою юнгштурмовку, опоясавшись ремнём с портупеей. Возле двери купе Стрельниковых остановились и, переглянувшись, постучались. Дверь открыл Николай Фомич. На лице у него была счастливая улыбка. Причина такого хорошего настроения сидела за столом и уплетала за обе щеки супчик из судочка, в каких разносят еду из вагона-ресторана.
– Здравствуйте! – первой среагировала Настя. – Оля, привет. Приятного аппетита.
– Доброе утро, – присоединился я.
Ольга быстро положила ложку, вскочила и, бросившись мне на шею, взахлёб зарыдала. Вот, мало мне было одной любительницы поплакать в мою жилетку, так получите
