говало бряцанье кольчуг и мечей– собственно, именно поэтому мальчишки сбежали поздно вечером из дома, чтобы поглазеть на самых настоящих пладинов.
– Не пладинов, а паладинов, Веря, – снисходительно поправил Савка за что получил новый тычок.
– Умный больна? – шикнул на него Веря.
– Я тебе сейчас…. – взъярился было Савка, но ворота амбара с грохотом отворились.
– Тссс! – приложил к губам палец Веря.
На сено, усеявшее землю при входе, рывком вбежала, а хотя нет… скорее влетела сначала женская фигура, затем мужская. Оба были в обычных крестьянских робах, на мужчине – шаровары с лаптями, на женщине – латанная шерстяная юбка в землю. Их мальчишки знали – то была Лада, местная знахарка, и Олик, сын скобаря. Кажется, он в монахи недавно подался, его не видели пару месяцев. У Лады были распущены волосы, длинные и каштановые по цвету. Взрослые отчего-то гневились на неё за то, что она не носила косы. Но Верьке казалось, что от того лицо у женщины куда красивее, чем у других.
Следом внутрь деревянного здания вошло несколько людей, облаченных в кольчуги, а также самые настоящие стальные доспехи! В отблесках огня, танцевавшего в зажатых в их руках факелах, начищенная до блеска сталь аж сверкала (а может, и светилась)! А на белоснежных тряпочках, одетых поверх доспех, был изображен знак Истинный! Самого Творца! Мальчишки переглянулись – вот дивно-дивное, настоящие пладины! Таких здесь, в Рымникской глуши, никто видать-то не видывал. До этой весны, правда. А потом стали рассказывать робяты из соседних деревень, что стали захаживать к ним закованные в сталь люди со знаком Веры! И звались они защитниками Творца. Святыми лыцарями. Верька думал, брешут. Но затем и взрослые говорить принялись. И чуть ли не об огромной армии таких вот стальных мужей, что пришли из-за гор. Ох, как Верьке тогда захотелось повидать хоть парочку из них. Сбылось! Савка тоже смотрел во все глаза – они притулились за мешком семян, головы накрыли куском льна. Чтоб только зенки торчали. Ну и носы, грязные.
За закованными в сталь мужами толклось еще несколько людей, но из-за света факелов их было не разглядеть – мелькали только головы в платках и кушаках.
– А ну колись, девка! – крикнул кто-то из мощной спины одного из стальных мужей.
– Тише ты, – тут же одернул его один из святых воинов. Верька к нему пригляделся – голова вся седая, что у деда Хасана. Только тот старый злой хрен сгорбленный весь и сухой. А этот будет на голову выше кузнеца Борги, да шире его в плечах. А Борги считается на всю округу одним из самых сильных! – Говори, Лада.
– Я все уже сказала! – воскликнула девушка. Да так яростно и гневливо, что Верька аж опешил.
– А ну говори, тварь! – снова раздался крик.
– Колись и только посечем! – последовал другой.
– На костер ведьму! – последовал крик.
– А ну тихо, я сказал! – снова повысил голос святой воин. – Я здесь говорю.
– А что с ней говорить? Ведьма она! – провизжала в ответ женщина.
– Если еще раз кто-то вмешается… – тихо и спокойно сказал седовласый воин, и от холода в его тоне у Верьки пошла мурашками спина, – мне придется сначала научить вас смирению.
После этого никто за спиной святых рыцарей не посмел издать и звука.
– И так, Лада. Мы ранее толковали с тобой о пропаже лесника Дарича. Ты видела его накануне, как он уходил в лес с какими-то неизвестными мужчинами, верно?
– И? Что? – с вызовом ответила знахарка. Какова задира, подумалось Верьке. Он бы перед этим пладином стоял б ни жив, ни мертв.
– То есть, с тобой он никак не пересекался, не говорил, домой не заходил… – продолжал спокойно задавать вопросы святой воин.
– Да на что вы такое намекаете? – взъярился вдруг сын скобаря Олик.
– Цыц, – фыркнул другой святой муж, стоявший в шаге от седовласого. Он был не меньшее статен и широкоплеч, чем седовласый, но носил густую черную шевелюру с завитушками и длинную бороду, спадавшую на знак Веры. Олик тут же как-то стушевался, затих.
– Больно он был мне нужен, – гордо заявила Лада.
– То есть, он не заходил в последние дни к тебе? Я не обязательно… говорю о чем-то другом. Быть может за травами? – седовласый вроде бы стоял на месте, не двигался. Но у Верьки складывалось впечатление, что с каждым своим вопросом он словно нависал над хрупкой фигуркой знахарки. И свет словно окружал только его, всех остальных оставляя в полумраке.
– А помню, что ли? За травами всякие ходют, – сдув с лица локон волос, ответила Лада.
– Понятно. Но как ты объяснишь, что на заднем дворе твоем, в огороде, были закопаны его вещи? – спросил следом седовласый.
Знахарка на миг запнулась.
– К-какие
