стороне. Посередине стены находились двойные замысловатой конструкции железные ворота с орнаментом в виде завитков. Сквозь ажурные ворота можно было разглядеть малых размеров участок – небольшой склон, вдоль которого, по-видимому, струился ручей, и крутой подъем к полю, более похожему на парк и окруженному дубами, в это время года, естественно, сбросившими свою листву. Меж их стволами виднелись небо и горизонт. Небо было золотистое, а горизонт… на горизонте отливали пурпуром далекие леса.
Но доктор Эштон, посвятив длительное время созерцанию этого вида, отозвался о нем следующими словами: «Какая гадость!»
В то же мгновение раздались шаги, торопливо приближавшиеся к кабинету – судя по гулкому звуку, кто-то шел через большую комнату. Доктор Эштон с выражением ожидания на лице повернулся к двери. Она отворилась, и в комнату вошла леди – полная дама в платье моды тех времен. Несмотря на то что одежде доктора несколько строк я уделил, описывать платье его жены – а то вошла миссис Эштон – я не рискую. Она была сильно взволнована и даже встревожена. Нагнувшись к доктору Эштону, она прошептала очень расстроенным голосом:
– Ему очень плохо, дорогой. Боюсь, стало хуже.
– Д-действительно? – И, отклонившись назад, он заглянул ей в лицо.
Где-то неподалеку в вышине два тоскливых колокола пробили полчаса. Миссис Эштон вздрогнула:
– Ты не мог бы приказать, чтобы церковные часы сегодня ночью не били? Они как раз над его спальней, и он не сможет заснуть, а сон – единственное лекарство, которое еще в состоянии ему помочь.
– Ну, если в этом и в самом деле есть потребность, то, вероятно, это устроить можно, но только если это и впрямь необходимо. Ты уверена, что выздоровление Фрэнка зависит именно от этого? – Голос доктора Эштона прозвучал громко и твердо.
– Да, уверена, – ответила его жена.
– В таком случае прикажи Молли сбегать к Симпсонам и передать от моего имени, чтобы часы на закате остановили и… да… потом пусть она передаст лорду Саулу, что я прошу его пожаловать ко мне.
Миссис Эштон быстро вышла из комнаты.
Прежде чем в кабинете не возникли новые персонажи, спешу объяснить ситуацию.
Помимо высокого положения доктор Эштон обладал правом на пребенду в богатой соборной церкви Уитминстера, которая в отличие от собора пережила и роспуск парламента, и Реформацию и сто лет спустя после тех событий, о которых я рассказываю, ухитрилась сохранить в целости и свое строение, и свои пожертвования. Огромная церковь, резиденции декана и двух пребендариев, хоры и их аксессуары остались невредимыми и продолжают служить пастве. Настоятель, который жил и работал после 1300 года, большую часть своего времени уделял строительству и воздвиг просторное четырехугольное здание из красного кирпича для проживания служащих – пристройку к церкви. К тому времени, о котором идет речь, в некоторых должностях более не нуждались: их профессиональные
