пастбища, заливные луга, леса. И все, видимо, ухоженное, поскольку нынче его владения стоят куда больше, чем лет десять назад. Мне бы надо побольше разузнать об управляющем и удостовериться, что тот не станет ущемлять прав наследника.
– Это Джон Лонгвуд, – немедленно выложил Кадфаэль. – Хороший человек и добрый семьянин. Мы отлично знаем его, часто имеем с ним дело и неизменно находим рассудительным и безусловно честным. Его земли лежат между монастырскими владениями, что в Эйтоне, у Северна, с одной стороны, и теми, что в Астоне, под Рекином, – с другой. Так вот Джон никогда не возражал против того, чтобы наши лесорубы проезжали по его землям от одного леса к другому, это сберегло им немало сил и времени. Так мы и возим бревна, что нарубили в нашей части Рекинского леса. Обеим сторонам очень удобно. Ведь принадлежащая Люделам часть Эйтонского леса вклинивается в нашу. Так не возить же им в обход? Вот уже два года, как Людел переложил все заботы на плечи Джона, так что тебе не о чем беспокоиться.
Хью молча покивал в знак безусловного одобрения таких добрососедских отношений.
– Аббат сказал мне, что четыре года назад Людел передал своего мальчика ему на попечение. Видно, не надеялся дожить до совершеннолетия сына. Похоже, он предвидел будущее, словно чувствовал дыхание смерти у себя за спиной, – сказал Хью и мрачно добавил: – Мало кто из нас обладает таким предвидением, иначе многие из тех, что сейчас в Оксфорде, поспешили бы заказать себе заупокойный молебен. Пора бы уже королю покончить с этим. Сам-то город, наверное, сдался, едва королевские войска перешли реку, но вот замок, я думаю, продержится до конца года, а то и дольше. Нахрапом тут не возьмешь, их сломит только голод. Но если Роберт Глостерский, который сейчас в Нормандии, до сих пор ничего не предпринял, мне придется считать его еще большим дураком, чем я считал прежде. Зная, как туго приходится его сестре, он наверняка поспешит домой. Мне известны случаи, когда осаждающие становились осажденными. Так уже бывало и может случиться вновь.
– Ну, когда он еще вернется, – спокойно заметил Кадфаэль. – Да и судя по всему, снаряжен он будет ничуть не лучше, чем при отъезде.
Сводный брат императрицы и ее лучший военачальник был послан во Францию, причем против своей воли, чтобы просить помощи для своей сестры у ее не очень расположенного к ней мужа, однако граф Жоффруа Анжуйский, по сведениям из надежных источников, был куда более занят собственными заботами в Нормандии, нежели делами своей жены в Англии. Он был достаточно хитер, чтобы уломать графа Роберта примкнуть к нему в Нормандии и вместе с ним прибирать к рукам один замок за другим, вместо того чтобы очертя голову бросаться на подмогу своей супруге в ее борьбе за английскую корону. Еще в июне граф Роберт отплыл из Уорема. Сам он ехать не хотел, но сестра отправила его со срочным посольством, да и Жоффруа настаивал, утверждая, что ему нужен при себе хоть кто-нибудь из ее доверенных лиц. Уже и сентябрь кончился, и Уорем вновь перешел в руки короля Стефана, а Роберт, несолоно хлебавши, все
