я умывался, вода между пальцев стекала грязно-розовая, в ошмётках пены.
Баженов посмотрел испуганно.
– Руки дрожат, как с бодуна! – у меня была готова отмазка.
Прапорщик вопросительно поднял брови, а я в очередной раз отругал себя за неистребимый стёб.
Порезы продолжали кровить. В поисках платка я машинально пробежался по заведомо пустым карманам и неожиданно в правом нагрудном наткнулся на листок бумаги. Сложенный вчетверо, поистрепавшийся, мягкий. Извлёк его после того, когда Баженов понёс в хату мыльно-рыльные принадлежности.
В сгибе листка хранились табачные и хлебные крошки. Это был талончик за июньскую зарплату. Девятьсот сорок три целковых чистыми за минусом алиментов и без «кормовых». Компьютерная распечатка с указанием фамилии-имени-отчества и должности. Клочками от талончика, послюнив их предварительно, я заклеил порезы на лице, а сам документ, весьма для меня опасный, порвал и пустил по ветру.
После завтрака – простого, деревенского, плотного – я снова попал в затруднительную ситуацию.
Новый знакомый надумал покурить. Но будучи раненым в правую руку, одной левой скрутить папиросу не мог.
Абсолютно естественным ему было обратиться ко мне:
– Михаил Николаевич, будьте любезны, сверните «козу»!
И протянул портсигар. Я взял, отмечая неожиданную тяжесть предмета (серебряный?) и недоумевая. Зачем крутить, если в портсигаре – папиросы? А-а, «коза» это, очевидно, переиначенное из «козьей ножки». Самокрутка!
Баженов, наблюдая за моими неуверенными телодвижениями, забеспокоился:
– Осторожно, не просыпьте!
И я понял, что внутри плоской серебряной коробочки не папиросы, которые в дефиците, а табак или махорка. Так и оказалось. Тут же в портсигаре за резинкой хранились листки бумаги. По косой линейке судя, нарезанные из ученической тетради.
В армии, на полковых ученьях под Чебаркулем, когда запас сигарет иссякал, мы потрошили старые «бычки», сушили табак и курили самокрутки. Такая гадость, особенно на фоне газетной бумаги, бр-р.
Кажется, положено сыпать табак дорожкой по диагонали листка. Из угла в угол, ага. Теперь проблема в том, чтобы свернуть, не допустив высыпания содержимого. Не тонковато получилось? Заклеивают эту штуку слюной.
Я потянулся языком к бумаге, но вовремя остановился. Вряд ли культурный человек будет курить папиросу, склеенную чужими выделениями.
– Пожалуйста, – вручил неказистое изделие прапорщику.
– Благодарю, – помуслив край бумаги, Баженов привычно скрутил «козу».
А прикуривать он будет от огнива? Новую задачку мне подкинет?
Нет, у прапорщика имелась зажигалка. Самодельная, изготовленная из винтовочного патрона. С первого проворота колёсика он высек искру, воспламенил обгорелый хвостик фитиля и прикурил.
– Вы
