шепотом:
– Вы видели женщину с рыжими волосами, которая только что заглянула сюда, мисс Хетерингтон? Говорят, она единственная выжившая после крушения самолета на прошлой неделе.
– Я видела, как ее привезли сегодня после обеда, – ответила мисс Хетерингтон, в волнении упуская очередную петлю. – На машине «Скорой помощи»!
– Прямо из больницы, так сказал управляющий. Интересно, разумно ли это – так быстро выписываться из больницы? Кажется, у нее была контузия…
– А на лице у нее пластырь – видимо, заклеены порезы от стекла. Слава богу, она не получила ожогов. Я читала, что во время воздушных катастроф многие получают ужасные ожоги.
– Просто невыносимо думать об этом! Бедняжка, она ведь так молода… А что, если вместе с ней летел муж и погиб при крушении?
– Я так не думаю. – Мисс Хетерингтон покачала изжелта-седой головой. – В газете было сказано – «одинокая пассажирка».
– Верно, верно. Они еще назвали ее фамилию. Миссис Беверли… нет, Беттертон, именно так.
– Беттертон, – задумчиво произнесла мисс Хетерингтон. – О чем это мне напоминает? Беттертон… В газетах. О боже, я уверена, что читала что-то связанное с этой фамилией.
«Tant pis pour Pierre, – фыркнула про себя мадемуазель Марико. – Il est vraiment insupportable! Mais le petit Jules, lui il est bien gentil. Et son père est très bien placé dans les affairs. Enfin, je me décide!»[5]
И мадемуазель Марико изящной летящей походкой покинула маленький салон и страницы нашего повествования.
Миссис Беттертон покинула больницу под вечер, пять дней спустя после катастрофы. Машина «Скорой помощи» доставила ее в отель «Сен-Луи».
Вид у миссис Беттертон был больной и бледный, голова перевязана, на лице виднелись несколько полосок пластыря. Ей немедленно показали забронированный для нее номер, и полный сочувствия управляющий сопроводил ее туда.
– Что вам, должно быть, пришлось пережить, мадам! – воскликнул он после того, как заботливо удостоверился, подходит ли ей приготовленный номер, и без всякой необходимости включил в комнате электрическое освещение. – Но какое спасение! Какое чудо! Какая неслыханная удача! Я читал, что выжили только трое и один из них все еще в критическом состоянии.
Хилари устало опустилась в кресло и пробормотала:
– Да, верно. Я сама едва могу в это поверить. Даже сейчас мне почти ничего не удается вспомнить. Последние сутки перед катастрофой для меня все еще как в тумане.
Управляющий с состраданием закивал.
– О да. Это результат контузии. Такое однажды случилось с моей сестрой. Она была в Лондоне во время войны. Вблизи разорвалась бомба, и сестра потеряла сознание. Но вот она поднимается, идет по Лондону и садится на поезд на вокзале Юстон, а потом, figurez-vous[6], приходит в себя в Ливерпуле – и не может
Тем хуже для Пьера. Он совершенно невыносим! А этот малыш Жюль такой приятный… И у его отца дела идут очень хорошо… Ну всё, я решила!
Представьте себе
