Зарубина там уже все было готово, то взятие этого перевала могло обернуться гораздо большими потерями. Да и отступление тоже. Разъяренные моджахеды могли броситься в погоню, и группе пришлось бы отступать с боем, а тут уж без вертушек и бронетехники могло не обойтись. «Так что удачно сходили, – думал старший лейтенант, сидя на броне БМП-2 и вглядываясь в предрассветный туман, – могло быть и хуже».
До проселочной дороги, что вела к кишлаку Шамун, добрались тоже спокойно, никого не встретив. Ночью здесь хорошие люди не ходят. Только караваны с оружием и наркотой. Да еще спецназовцы. Преодолев брод в том же месте и тем же порядком, спустя полтора часа были в контрольной точке у развилки. Здесь их уже поджидали бронемашины, схоронившиеся в овраге, подальше от лишних глаз.
– Ну, как сходили? – поинтересовался командир мотострелков у Зарубина, когда группа вынырнула из тумана и была опознана как «свои».
– Пощипали «духов», – ответил Кондрат для поддержания разговора, но не вдаваясь в детали.
– Да и вас, я смотрю, – проговорил тот, глядя, как в БМП грузят мертвого бойца на плащ-палатке. Но расспрашивать больше не стал.
– Есть немного, – нехотя согласился Кондрат.
– Ладно, прыгай на броню. Скоро дома будешь, – бросил командир мотострелков, поправил шлем и скрылся в бронированной машине.
Чихнув моторами, колонна выбралась из оврага и устремилась по направлению к части. Путь домой был недолгим, но расслабился Кондратий Зарубин, только когда колонна пересекла КПП и остановилась на территории части. Афган, – дело тонкое. У «духов» тоже радиосвязь была и гранатометы. А колонну могли раздолбать и по дороге домой. Но, слава богу, не раздолбали. В этот раз победа осталась за спецназом.
Встречал колонну с разведчиками лично подполковник Стеценко.
– Успели даже к завтраку, – отрапортовал Зарубин, спрыгивая с брони и представ пред светлы очи непосредственного командования, – как и приказывали, товарищ подполковник.
– Ну, докладывай, Кондратий Львович, – хмурясь, кивнул полковник, провожая взглядом плащ-палатку. По его землистому лицу было видно, что он не спал всю ночь, а наверняка провел ее рядом с радистом.
– Обнаружен и уничтожен опорный пункт противника на перевале у кишлака Шамун, – перешел на официальный тон Зарубин, – перевал оказался укреплен сильнее, чем мы рассчитывали, но моджахеды еще не полностью успели закончить оборудование позиций и укомплектовать бойцами. Мы появились как раз вовремя. Укрепление разрушено, оружие – четыре ДШК, два миномета и больше полусотни единиц стрелкового, а также боеприпасы к ним, – уничтожено. Ну и человек сорок духов.
– Хватил, значит, их Кондратий[19], – ухмыльнулся Стеценко своей шутке, которая ходила по части из-за родословной Зарубина, названного в честь знаменитого казацкого атамана.
Кондратий облизал пересохшие губы.
– Так точно. Когда спускались
Знаменитое «Булавинское восстание» (казацкое восстание 1707–1708 годов) началось с запрета Петра I казакам самостоятельно добывать соль и ультиматума – выдать с Дона беглых крепостных крестьян. Оба эти требования категорически противоречили укладу «казацкой жизни» – соль была основным доходом самостоятельного Войска Донского, а беглые пополняли его численность. // 6 июля 1707 года Пётр I издал указ о сыске беглых в донских городках. Ответственным был назначен Юрий Долгоруков. В сентябре Долгоруков во главе отряда прибыл в Черкасск и начал рейд по казачьим поселениям Верхнего Дона, жестоко подавляя неповиновение. Вскоре восставшие казаки под предводительством бахмутского атамана Кондратия Булавина напали и полностью разгромили отряд князя Долгорукого. По предположению историка Соловьева, отсюда пошло народное выражение – «Хватил Кондратий» или «кондрашка хватил».
