на Русско-шведскую и Семилетнюю войны! – двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны, при которой не было казнено ни одного человека!
Есть, правда, еще один способ прочно остаться в исторической памяти: как только человек, облеченный властью, ее лишается – тем более при каких-нибудь трагических обстоятельствах, – его начинают активно жалеть, прощая и забывая всё то, что еще совсем недавно поднимало бурю негодования и недовольства. Умри Людвиг II в своей постели, оставаясь королем, – и никакие построенные им замки не были бы способны вызвать ни всеобщей народной любви, подогреваемой поисками таинственных, скрывшихся от справедливого возмездия заговорщиков, ни романтического флера невинно пострадавшего мессии, «распятого» неблагодарной циничной толпой.
Итак, истории не интересны благополучие и спокойствие; потрясения и трагедии – вот пища для ума, творчества и памяти людской.
Безумие монарха тоже является верным козырем для «вхождения в историю». Но был ли Людвиг II в прямом смысле слова психически больным человеком? На этот вопрос однозначного ответа нет. Историки и психиатры расходятся в диагнозах – от маниакально-депрессивного психоза (чередование фаз возбуждения и депрессии, что в той или иной степени наблюдалось у Людвига) и паранойи (кстати, королю однозначно поставили именно этот диагноз) до так называемого пограничного состояния, другими словами – сильного невроза, безусловно присутствовавшего у короля, или психопатии – то есть индивидуальных, не вполне обычных, особенностей характера, которые ни в коем случае не являются психическим заболеванием.
Нам кажется, что последнее определение – пограничное состояние – наиболее верно характеризует реальное положение вещей. Был ли король экстравагантным? Да. Безумным? Нет!
Что же касается пресловутых «архитектурных чудачеств» Людвига II, то Бавария обязана ему тремя новыми дворцами – в полном смысле слова шедеврами зодческого искусства. Это наиболее известный величественный Нойшванштайн (Neuschwanstein), построенный в горах над пропастью на высоте 1008 метров; очаровательный уютный Линдерхоф (Linderhof) в горах недалеко от австрийской границы; наконец, «баварский Версаль» Херренкимзее (Herrenchiemsee) на острове Херренинзель (Herreninsel) на озере Кимзее (Chiemsee). Каждый из них – воплощение одного из главных идеалов своего создателя, и все они – самые яркие спектры в калейдоскопе «отраженного» света его личности: Нойшванштайн стал символом средневековой рыцарской романтики, Линдерхоф – памятником Людовику XIV и Рихарду Вагнеру, двум кумирам Людвига II, а Херренкимзее – олицетворением абсолютной королевской власти.
Замки Людвига II, посещаемые в год миллионами туристов, приносят в бюджет Баварии наиболее стабильный доход по сравнению с другими финансовыми притоками. Благодаря своему королю Бавария теперь могла бы безбедно существовать, имея лишь туристический бизнес. Можно сказать,
