Поначалу мама пыталась сменить тему, но к моим девяти годам она поняла – моя своенравная натура только крепнет, поэтому однажды после школы усадила меня и рассказала об отце. Большую часть информации я узнала позже, так как Мари, очевидно, хотела представить мне диснеевскую версию человека, который добровольно отдал свое семя, чтобы создать меня, не задумываясь о дальнейших последствиях.
Мари встретила его в ночном клубе – где же еще. Она сказала, он был немного старше (позже я узнала, что он был старше на двадцать два года; какого же плохого мнения о себе все молодые женщины) и отправил ей шампанское через танцпол. Мари отослала удивленного официанта: ей очень нравилось танцевать, а ведерко «Вдовы Клико» этому не способствовало.
Бывала я в таких клубах, как этот, и видела мужчин, подобных моему отцу. Ночь за ночью они прячутся в темных углах, наблюдая, как девушки устраивают шоу для так называемых зрителей и ждут приглашения за столик, где кто-то купит им неприлично дорогие напитки. Если б моя мама была такой же, как остальные, то все бы закончилось на танцах и перешептывании, возможно, удалось бы выпросить ужин или даже два. Вот и все, фиаско, просто еще одна симпатичная девушка, просто еще один титулованный богач. За исключением того, что моя мама вернула шампанское. Никто никогда не делал ничего подобного с этим толстосумом. Время от времени я представляю себе этот момент. Мне нравится думать, что отец не мог спокойно смотреть, как Мари радостно танцует и с такой простотой пресекает его попытки произвести впечатление. Я прямо вижу его: переосмысливает, работает своим крошечным мозгом усерднее, чем обычно, чтобы придумать новый план, способ завладеть ее вниманием. Подчинить ее своей воле.
Две недели спустя она столкнулась с ним возле другого клуба. Шел дождь, Мари стояла в очереди, высоко подняв пальто, и толкалась с другими желающими попасть в эксклюзивное ночное заведение. Толпа декадентов. Ну, или толпа, которая хочет укрыться от дождя.
Мы сидели на диване-кровати, мама смотрела вдаль, и ее голос стал мягче, как только она перешла к описанию папиного появления: к клубу подъехала тонированная спортивная машина и с визгом остановилась, распугав жалкое сборище. Когда мама рассказывала мне все это, отец уже тогда обращался с ней с жестокостью, от которой у меня до сих пор горят внутренности, и все же она говорила о нем с любовью и даже с благоговением.
– Он вышел из машины и бросил ключ парковщику. Я заметила его только из-за ужасного шума. И когда я увидела его бросок… черт… я подумала, что это жутко самонадеянный поступок – вот так парковаться посреди дороги.
Она уверяла, что отвернулась, когда охранники сняли красные бархатные веревки, чтобы пропустить его внутрь, и толпа двинулась вперед, разозлившись от необходимости ждать на холоде. А потом чья-то рука поманила ее ко входу. Сурового вида женщина с планшетом быстро кивнула, как бы говоря «да, вы», и Мари пробралась сквозь толпу и представилась.
