как невидимый смерч. И аэроплан в таком восходящем потоке, а точнее, на его границе, может сильно трясти. Это явление называется «рему». А потому летать лучше на рассвете или на закате, в спокойной атмосфере…
Солнце встало, машины выкатили. Теперь они стояли перед сараем в ряд, как на параде, а около них скучали нижние чины. Так прошел час, потом еще один. Ничего не происходило. Стало ясно, что утром Командующий на полеты не приедет. Значит, все откладывается до вечера… Тогда Фирсов приказал всем собраться на очередное занятие. По «Сведениям».
– Сегодня я расскажу вам о крупной неприятности, которая может случиться в полете, – Фирсов был как никогда серьезен, и в сарае наступила мертвая тишина. – Но для начала вспомним азы. Итак, почему летает самолет?
– Рядовой Крякин. На скорости поток воздуха, набегая на крыло, создает под крылом область высокого давления, а над крылом – область низкого. Возникает подъемная сила, которая противостоит весу самолета.
– Хорошо, – Фирсов кивнул. – А что будет, если скорость упадет?
– Рядовой Федоров. Сила станет меньше…
– Это так. А еще? – Фирсов оглядел умолкшую аудиторию. – Что будет, если аэроплан потеряет скорость в полете? Например, пойдет слишком быстро вверх?
– Младший унтер-офицер Госповский. Начнет падать.
– Не просто падать… – Фирсов покачал головой. – Если скорость мала, аэроплан перестанет быть управляемым. Перестанет лететь. Он будет падать вниз по спирали… До земли.
Увидев одиноко поднявшуюся руку, кивнул – спрашивай.
– Рядовой Красюк. А как с этим справиться в полете?
– Никак, – Фирсов покачал головой. – Пока что не придумали. Это явление называется «штопор». И оно страшнее остановки мотора или подлома тележки на посадке. А потому летчик всегда должен помнить о скорости. И о горизонте. Чувствуешь, что стало тише, ветер не так дует – ручку на снижение. А потом уже решай, что делать дальше. Иначе конец…
Прошел обед. Солнце клонилось к западу, тень от сарая становилась все длиннее. Холодало. Командующего все не было. И тут как гром среди ясного неба Рудольфа вызвали к штабс-капитану Никольскому, в палатку. Вроде бы прегрешений за ним не числилось, но холодок по спине прошел, да и ноги стали немного ватными. Так или иначе нужно было поторапливаться. И Рудольф побежал к командиру.
– Калнин. – Никольский внешне был хмур, но чувствовалось, что в глубине души он веселится. – Машина Командующего встала у казарм, что-то не так с мотором. Беги туда, посмотри, что с ней. Инструменты там, наверное, есть, но лучше возьми что-нибудь с собой. Ноги в руки и туда. Пешком сюда он не пойдет, а ночью мы летать не сможем.
– Слушаюсь! – Рудольф машинально вытянулся в струнку и побежал в техническую палатку. А потом, закинув ключи, отвертки и провода в мешок,
