Улей, поместье Шодома Опоссума.
Чужеземцы почти не говорили ни на языке богов, ни на языке людей, однако поняли, что Кукушонок дрался за их жизнь и добро, были ему очень благодарны и подарили много золота.
Они хотели также подарить кое-что Шодому Опоссуму, но тот не хотел брать от таких трусливых людей ничего иначе, чем за деньги.
Тогда Марбод Кукушонок сказал:
– Сдается мне, Шодом, что ты питаешь дурные мысли в отношении этих людей, а мне надо уезжать, и я не хотел бы, вернувшись, найти их мертвыми.
Тогда Шодом Опоссум взял от чужеземцев столько золота, сколько они хотели, и зарыл это золото в беличьем болоте. Все поняли, что не будет удачи тому, кто этот клад выроет.
Перед отъездом Шодом сказал Кукушонку:
– Я хочу, чтоб ты знал, что моя жизнь и мои земли – все это теперь твое, и ты вправе просить у меня все, что пожелаешь.
Кукушонок ответил:
– Я о многом попрошу тебя, а сейчас мне бы хотелось одного, чтобы ты помирился с Махудом Коротконосым, потому что наступают странные времена и покойников в королевстве, действительно, чересчур много.
Марбод Кукушонок как всегда, был удачлив, потому что сделал все, что хотел, и даже больше того, раз Шодом стал его другом.
Марбод оставил чужеземцев в Золотом Улье чинить корабль и обещался вернуться через месяц.
– Правда ли, – сказал Марбод Кукушонок, прощаясь, – что в Золотом Улье есть подземный храм Ятуна?
Шодом Опоссум побледнел, а собаки на ножнах его меча насторожились.
– Это я так спрашиваю, – сказал Марбод Кукушонок. – Прошлое не должно стоять между нами. Разве я плохо воевал для короля этой зимой?
Карта с морскими течениями и торговыми городами соврала, и карта с империей-черепахой соврала тоже. Не было на Западном Берегу ни городов, ни империи. Были замки над морем, усадьбы за каменными стенами и деревни за сосновым тыном.
Хуже всего, однако, было то, что и кораблей, подобных кораблю землян, нигде не было, – только их подобия были высечены на «скалах предков». Были этакие плоские лодки без киля, на которых было удобно заходить в реки и грабить прибрежные деревушки, а на торговые корабли с глубокой осадкой спроса не было. Заморский корабль с золотом торчал как бельмо на глазу. Впрочем, без золота он торчал бы еще больше, – здрасьте, приперлись, – а зачем, спрашивается? Со своим золотом – значит, торговать, а без золота – значит, грабить.
Ванвейлен ломал себе голову: кто же построил корабль на том берегу?
Все считали их оборотнями, но мало ли оборотней на свете? Ванвейлен думал, что Марбод Кукушонок спас их корабль, приняв его за корабль из страны Великого Света, в точности как изображенные на скалах. Ракетоплан, вероятно, не произвел бы на него такого впечатления.
Поместье Шодома Опоссума сохраняло от городка, на месте которого оно располагалось, лишь одно, но самое существенное – имя. Золотой Улей. Поместье было как поместье,
