старик, уже не могут жить в нормальном, порядочном, благополучном обществе. И его это подстёгивает изнутри, что он уже ничего с самим собой поделать не в силах.
Зачем, спрашивается, мне с ним что-то делить, если он для меня абсолютно посторонний человек?!.. И окружающие на меня смотрят так, словно я что-то не так сделал. У меня воспитание другое, я не могу послать его куда подальше, и не знаю, как с ним бороться, чтобы не приставал, и не лез в мои вещи. Если у него такие проблемы с головой, то это специальные учреждения знают.
Насколько я слышал, хотя, оно мне не сильно интересно, что у него есть семья, ребёнок, и даже внуки. Но я с полной ответственностью могу сказать, что ему плевать на свою семью. Он, вот это, ходит, перья распустил, и несёт всякую чепуху в кругу людей, которые даже стоять с ним рядом не пожелают. И в кастрюлю он полез, без разрешения, налил себе борща, который приготовил я, а продукты купил, тоже я, не просто так, а потому, чтобы показать своё превосходство, и так далее, голод вражды свой утолить – он.
Вот, когда такие начинают тереться в друзья, тошно становится. Какие мы с ним друзья или братья?!.. Да, я написал заявление, и всё правильно сделал, чтобы он не лез в следующий раз. Должны же быть какие-то меры по усмирению подобных «обезьян»! А если стоять на своём, что-то доказывать, он ещё сильнее начнёт распоясываться, поскольку почувствует безнаказанность.
Не знаю как у других, но у меня нет желания конфликтовать, ругаться, в стычки вступать по всякому мелкому и незначительному поводу. Однако вынуждают. Видимо, зудит, там, у них что-то.
Достали уже друзья, дружки, дружелюбные соседи, которым места нет под Солнцем, вот они ходят, цепляются. Что можно ожидать от человека, который сидел – пересидел, и границ никаких не видит, только и норовит поскандалить?!.. Мне не надо ничего от него, ни общения, ни даже дружбы такой, которую он мне предлагает, пусть и косвенно, через задние, скажем так, двери, но он мне не нужен со своей бутафорской дружбой. Там же одна видимость дружбы – не более того.
А ему что-то надо от меня. Спрашиваю, что? Не отвечает. Несёт всякую чепуху. Спрашиваю, зачем полез в мои вещи? Тоже не отвечает. Значит, хотел что-то спереть. В лагерях научился лазить по чужим вещам, вот, теперь эта привычка от него не отходит. Хитрая, какая-то, дружба.
Мне и помощь с его стороны тоже не требуется. Пусть он сам себе поможет, – для начала. Он же совершенно беспомощный и несчастный человек. Но мне, почему-то, его совсем не жалко. Если он живёт, как он выразился, по арестантскому кодексу, то пусть и дальше себе живёт, только меня не трогает.
В детстве, когда в школе учился, мы с пацанами крутили друг перед другом пальцы, общались по, так называемым, понятиям. Но это было в детстве, и уже давно отлетело. А сейчас, в моём возрасте, когда я намереваюсь жениться, растить детей, мне такое и даром не надо. Но про него я могу сказать, что
