в твоей жизни еще вагон и маленькая тележка. Проходи мимо, старайся только не испачкаться. Мужчины измельчали, никто не хочет ни за что отвечать. А ведь мужчина – это «муж» и «чин». Чин – это ответственность. Встретишь ответственного – не пропусти. А на этих дрыщей, прости Господи, наплюй.
Ратников выгодно отличался от прежних Лениных начальников уже тем, что не обращал на нее никакого внимания. Это было так необыкновенно, так чудесно, что Векшина почти влюбилась в Арсения.
Главное достоинство Ратникова состояло в том, что он дал Лене полную свободу действий, и Лена занялась тем, о чем давно мечтала – экспертной оценкой золотодобычи. Арсений не вмешивался, не учил, не критиковал. Ратников попустительствовал.
И это была не единственная особенность Арсения Александровича. Одевался он, как вечный странник: толстовки, ветровки, джинсы. Единственным отступлением от туристического стиля был зеленый вельветовый пиджак с замшевыми заплатками на локтях. Осенью Ратников с особым шиком носил потертую кожаную куртку, зимой – дорогой канадский пуховик.
Небрежность в одежде и попустительство в руководстве отделом Лена приняла за стиль.
Правда, потом поняла, что ошиблась: шеф просто не видел от нее никакого толку. Похоже, он вообще ее не видел. Смотрел сквозь нее стеклянными глазами. В лучшем случае она для шефа – девочка на побегушках. Чиж на посылках, чиж трубочист… В худшем случае – необходимое зло. Словом, не геолог Векшина, а так, ни богу свечка, ни черту кочерга – финансовый эксперт-аналитик. А если шеф обращал на нее внимание, то всегда с выражением досадного недоумения на физиономии: ты еще здесь?
Вот и сегодня… Оборвал ее на полуслове, не дослушал презентацию. А в конце она делала вывод, между прочим… И вывод этот был научным, как все, чем она занималась в отделе. Она и пришла в группу, потому что хотела собрать материал для кандидатской.
Вывод, вывод… Дедовщина это, вот какой вывод.
А цена на золото в следующем году будет расти, между прочим…
Леночка вздохнула.
Дура она что ли – расстраиваться из-за шефа? Лучше уж пусть не замечает ее, чем пристает.
Расстраиваться надо из-за Гели.
Прямо надо признать, профессиональный рост Лене удавался лучше, чем воспитание дочери.
Вставив ключ зажигания в замок, Лена достала из ящичка под подлокотником ириску, развернула и сунула в рот.
Семилетняя дочь Ангелина стремительно превращалась в трудного ребенка, уверенного, что мир вертится вокруг нее. У мамы сердце прихватывало, а папа пропадал на работе – для них старался. Для своих любимых женщин: жены, дочери и внучки. Вот, и машину ей подарил…
Вывернув руль, Лена повернула ключ в замке, послушала мерное урчание двигателя и выехала на Ломоносовский проспект.
Сама она во всем виновата: родила ребенка и повесила родителям на шею. Надо найти жилье, проявить характер и переехать от родителей. Пока окончательно не избаловали Гелю, да и ее саму тоже.
Леночка снова
