по чистой случайности. И вот Мэрион больше нет, память о ней, казалось, сделалась частью чьей-то чужой жизни, а обе их дочери, обзаведясь собственными семьями, стали для него пусть и вполне милыми, но совершенно посторонними людьми.
А вот Кэролайн он потерял по собственной вине, хотя, если быть справедливым, у него не было выбора. Она никак не могла понять (а понял ли он сам?), почему он решил променять дом и семью, созданные ими, на многие годы в ледяной пустоте космоса, вдали от Солнца.
И хотя Флойд знал – еще до того, как экспедиция достигла середины пути, – что Кэролайн не станет ждать его, он отчаянно надеялся, что Крис поймет и простит. Но и этого утешения не осталось: слишком долго его сын жил без отца, и когда Флойд вернулся, у Криса уже был новый отец, а у Кэролайн – новый муж. Разрыв был окончательным. Флойд боялся, что рана в его душе никогда не заживет, но, разумеется, с течением времени боль немного утихла.
И вот тело Флойда, похоже, вступило в сговор с его неосознанными желаниями. Когда он наконец после длительного лечения вернулся на Землю, в его организме тут же появились столь тревожные симптомы – в том числе подозрительно напоминающие некроз костей, – что его немедленно отправили обратно в орбитальный госпиталь. С тех пор Флойд не покидал его (если не считать нескольких полетов на Луну), полностью адаптировавшись к силе тяготения на борту медленно вращавшегося космического госпиталя, которая была в шесть раз меньше земной.
Флойд отнюдь не был отшельником. Даже в период лечения он диктовал отчеты, принимал участие в бесконечных комиссиях, прилетавших на «Пастер», соглашался давать интервью. Слава импонировала ему, и он пользовался ее плодами – пока о нем помнили. Это позволяло отвлечься от душевных страданий.
Первые десять лет, с 2020 по 2030 год, пролетели так быстро, что Флойд просто не заметил течения времени. В мире происходили кризисы, скандалы, преступления, катастрофы – в том числе Великое калифорнийское землетрясение, за которым он наблюдал с ужасом, не в силах оторваться от станционных мониторов. При максимальном увеличении и благоприятных метеорологических условиях на экране можно было разглядеть отдельные человеческие фигурки, но, созерцая их с высоты небесного владыки, невозможно было отождествить себя с крошечными точками, в панике покидающими горящие города. Только камеры, расположенные на Земле, могли передать весь кошмар происходящего.
На протяжении этого десятилетия тектонические сдвиги в политике происходили так же неумолимо, как и в земной коре, хотя результаты этого обнаружились позднее. Разница была лишь в том, что политические события развивались в обратном направлении, будто время начало отступать назад. В доисторические времена на Земле существовал единый громадный континент, Пангея, который позднее распался на части, а человечество, разделенное было на бесчисленное множество наций и народностей, теперь сближалось, утрачивая старые языковые
