преподаванием в деревушке в десяти с лишним километрах от нашего дома, а потом присоединился к гидротехнической рабочей бригаде. Тогда ему было всего пятнадцать лет. Затем он поступил в Гуйянское училище водного хозяйства и, отучившись, решил поступать в университет, но я разделял то же стремление, а наша семья не потянула бы сразу двух студентов. Ему оставалось довольствоваться спецкурсом. До самой пенсии брат проработал техником гидроэлектрических систем.
В моем детстве об электрическом освещении не было и речи, да что там, в доме не нашлось бы даже керосинки. По вечерам мы читали при свете масляной лампы: обдирали лучину, обнажая ее мягкий стержень, погружали фитиль в плошку с тунговым маслом и поджигали его. Это был по-настоящему тихий огонек… Как ни странно, при таком тусклом свете я отнюдь не стал близоруким, зрение начало постепенно падать только после того, как я поступил в университет. Думаю, это было связано с недостаточным питанием: мое обучение пришлось на те самые три года стихийных бедствий – Великий китайский голод (1959–1961).
После учебы мы с братом уже не могли трудиться в поле с родителями, но они никогда не жаловались. Да и потом, когда мы вышли на работу, если им случалось заболеть, они старались не упоминать об этом, чтобы лишний раз не беспокоить нас. Однажды отец тяжело заболел и чуть не умер, но даже тогда он молчал до последнего, не хотел отвлекать меня от службы. Покинув отчий дом в стремлении к знаниям в 1959 году, я очень редко приезжал повидать родителей. Я был у них как-то в 1974-м и потом в 1989-м, но в прошедшие между ними пятнадцать лет домой не возвращался. Сначала просто не было денег на эту поездку, а потом из-за рабочих хлопот не оставалось времени. К счастью, родители мыслили прогрессивно и хорошо понимали характер моей работы.
Фото в традиционной одежде родного края – национальном костюме народности туцзя
Отец скончался в 1990 году, мать – в 1991-м. Оба раза я не успел на их похороны, о чем страшно сожалею. Когда весть о смерти отца дошла до посольства КНР в Венгрии, моя супруга молчала об этом целую неделю. Я чувствовал, что она что-то недоговаривает, и наконец она сдалась под натиском моих вопросов. Я долго скорбел, но взял себя в руки и отправился заниматься текущей работой. Быть дипломатом – это особая миссия, и многим моим коллегам тоже случалось оказаться в подобной ситуации. Нельзя одновременно быть почтительным сыном и достойным гражданином своей страны – тут уж ничего не поделаешь. В свой последний приезд к родителям я был поражен тем, как они состарились, и решил остаться подольше, чтобы позаботиться о них. Я пробыл дома четыре дня. Отец хотел, чтобы я сходил с ним посмотреть на могилу, которую он для себя выбрал, но я не пошел, решил, что еще успеется. Родители умерли друг за другом, и их похоронили рядом. Могила находится наверху, на склоне горной долины, откуда открывается прекрасный вид на окрестные просторы. Еще в детстве мы знали, что это волшебное место: ведь даже в разгар зимы там никогда не лежал снег, и
