style="font-size:15px;"> – Это изюм, а не перекисли…
– Уж какой там изюм… Ну-ка, колбаски дай…
Ваня вырвался-таки от гувернантки и, стоя посреди улицы, орал во все горло:
– Христос воскресе из мертвых…
Лошади в испуге шарахались в сторону.
– Ma tante[8], – говорил Коко, – Христос воскресе!
– Воистину…
– А поцелуй?…
– Я не христосуюсь.
– Но я же племянник.
– Мало ли что, но вы мой ровесник.
– Но, ma tante, ведь Христос же воскрес!
– Знаю, знаю! Но о поцелуе и думать нечего!..
– Вы после этого не христианка.
Все ликовало, все радовалось. Звон рос с каждым часом. Лихачи мчались все быстрее. Генералы, офицеры, студенты, лицеисты, гимназисты, штатские, на парах, на рысаках – все двигалось, торопилось, неслось, как ураган.
Христос, никем не замеченный, прошел через весь город. По-прежнему за ним в отдалении шло несколько человек.
Выйдя за город, Христос остановился. Старый-старый старичок, не решаясь подойти к Нему, встал на колени и прошептал:
– Воистину, воистину воскрес!..
III
Макаровну попутал нечистый. У соседки был чулан, замок на нем висел полусломанный, а в чулане хранились пустые бутылки, которыми соседка торговала.
Пришла Макаровна вечером уставшая, голодная: никто не купил ее семянок. Ни денег, ни хлеба… И приди ей на ум забраться в чулан и украсть пустые бутылки. Старуха она старая, забрала бутылок много, пошла и упала на дворе. Соседка ее, у которой она украла, с бутылками этими и подняла. Пришел дворник, составили протокол. Макаровну отдали под суд.
Макаровна просидела в тюрьме недолго: боялись, что не доживет до суда. Во имя правосудия дело ускорили. На первый день Фоминой недели под конвоем доставили в суд.
Макаровна покорно дожидалась своей очереди. Только глупые слезы сами собой бежали по ее морщинистому лицу.
«Украла, согрешила, – думала Макаровна, – поделом мне. Суд царский! Заботится он об нас!»
Дошла очередь до Макаровны. Ввели ее в залу суда.
Перекрестилась она на образ и поклонилась на все четыре стороны.
– Как вас зовут? – спросил председатель.
– Макаровна.
– Это отчество, а имя ваше?
– Марья Данилова.
– Сколько вам лет?
– На Казанскую семьдесят три было…
– Господин судебный пристав, – сказал председатель, – нельзя ли закрыть в коридор дверь и попросить не шуметь.
Пристав пошел исполнять приказание.
А в коридоре в это время происходило нечто странное. Какой-то человек в белой одежде, напоминающей рясу, не слушаясь сторожей, шел к зале заседаний. И там, где Он проходил, люди останавливались, словно прикованные к своему месту.
– Ваш билет? – спросил сторож неизвестного.
Но Он тихо взял его руку, отстранил и прошел далее. И сторож также остался неподвижно
Моя тетя
