и епископов, чтобы они просвещали народ? Ведь в нищенствующих монастырях в основном подвизается простонародье, люди безграмотные, и без расцвета обителей не может быть расцвета всей церковной жизни.
Против этой позиции с не меньшей убежденностью выступали Нил Сорский и его многочисленные последователи, получившие название заволжских старцев, так как они все были из северных, основанных за Волгой монастырей. Нил и сам был монахом-отшельником, и вообще считал, что предназначение монашества состоит в чистой от мирских забот молитвенной и нестяжательной жизни.
Мнения резко разделились: духовенство практического склада, так называемые иосифляне, отстаивало право иметь как можно больше монастырской собственности. Нестяжатели их за это всячески укоряли и обличали, приводя в пример отцов-пустынников, которые кормились трудом рук своих, всей душой устремляясь к Богу.
Максим Грек с самого начала принял сторону нестяжателей, прежде всего основываясь на опыте европейских и афонских монастырей.
В молодости, в свою бытность в Италии он несколько месяцев жил в качестве новиция (новоначального) в доминиканском монастыре Сан-Марко во Флоренции. Как и орден францисканцев, носящий имя Франциска Ассизского, «апостола нищеты и любви», доминиканцы тоже принадлежали к числу нищенствующих орденов. То есть жили благодаря пожертвованиям благочестивых горожан и вовсе не стремились к владению землями или замками. А в афонских общежительных монастырях было принято всех приходящих принимать и постригать бесплатно, и монахи в своих кельях даже не имели личной иглы или ниток.
Желая убедить других в том, что свобода от собственности является идеалом монашеской жизни, Максим направил во дворец свое сочинение, известное как «Послание московскому великому князю Василию III об афонских монастырях».
В келье Чудова монастыря не раз обсуждали «зазорное житье» в русских обителях: торговлю церковными должностями, ростовщичество, погрязших в пирах и неумеренном пьянстве лиц, облаченных в духовный сан.
К 1523 году Максим Грек перевел беседы святого Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея и Иоанна, третью и четвертую главы из Второй книги Ездры, отрывки из книги Даниила, Есфирь, отрывки из книг малых пророков с толкованиями, три сочинения Симеона Метафраста, одновременно занимаясь просмотром и исправлением Толкового Евангелия, а также греческими книгами из царского книгохранилища.
Афонский монах трудился без устали, но при этом отношение к нему московского владыки и его приближенных становилось все более прохладным.
За разговорами в келье Чудова монастыря давно велась слежка. Особенно во дворце интересовались высказываниями монаха Максима по поводу царской власти и монастырской собственности.
Ситуация еще больше обострилась, когда в 1522 году на место московского митрополита Варлаама был поставлен владыка Даниил. Он принадлежал к числу убежденных иосифлян и был недоброжелателем,
