что он невиновен, потому что у Канлана не было никакого алиби. Я доказал его невиновность к собственному удовлетворению, продемонстрировав ему, не вызвав вообще никакой эмоциональной реакции, сообщение в "Ньюс", которое, я был совершенно уверен, должно было иметь какое-то отношение к преступлению, распространив запах бананового масла и переведя часы вперед в его присутствии. Предметы, которые при проверке использовал Кроули, были настолько тесно связаны с преступлением в сознании Канлана, что, хотя он и невиновен, они вызвали реакцию, на которую я не обратил внимания, кроме одной реакции, которая, после угрозы Кроули, рассказала мне о негритянской крови Канлана. Что касается остальных, они просто напугали Канлана, как ваш пистолет напугал меня, и как они напугали бы любого невинного человека при тех же обстоятельствах. Мои же собственные тесты могли вызвать реакцию только у виновного человека.
– Я думаю, теперь вы понимаете, – быстро продолжил Трант, – в этом человеке я был практически уверен, когда Кроули рассказал мне об алиби Кейлиса. Вы только что видели, как на него подействовали те же тесты, которые я проводил на Канлане, и убедительные доказательства, которые дал гальванометр. Тот факт, что сам Кейлис никогда не читал "Ньюс", только усилил мою уверенность в том, что в этом деле был еще один человек, человек, который мог либо обмануть, либо вывести мистера Бронсона из дома. Итак, я отправился туда, недалеко нашел табличку "Доктор" и узнал, что этот доктор лечил не Бронсона, а маленького мальчика Митчелла, что в тот вечер в доме был сломан телефон, чтобы оправдать отправку Бронсона к доктору, и что миссис Митчелл читает "Ньюс".
– Его, конечно, послала миссис Митчелл, – почти раздраженно остановил его Уокер. – В шести кварталах отсюда Кроули уже должен был ее схватить.
Мисс Эллисон взяла себя в руки и встала. Она вцепилась в рукав инспектора.
– Инспектор Уокер, вы должны… – и она запнулась.
– Никто из нас не должен говорить, как она должна быть наказана, мисс Эллисон, – сочувственно сказал Трант. – Мы должны доверить все двенадцати мужчинам, которые будут судить этих двоих.
Но ее пытливому взгляду показалось, что Трант чего-то ждет. Внезапно зазвонил телефон. Уокер взял трубку.
– Это Кроули, – закричал он. – Он говорит, что миссис Митчелл сбежала. Ты мог бы задержать ее, – обвинил он Транта, – но ты позволил ей уйти!
Трант стоял, неподвижно глядя в лицо мисс Эллисон. К ним ворвался дежурный сержант.
– Миссис Митчелл снаружи, инспектор! Она сказала, что пришла сдаться!
– Я полагаю, вы именно на это и рассчитывали, – Уокер снова повернулся к Транту. – Но не делайте этого снова, – предупредил он, – ради вашего будущего!
КРАСНОЕ ПЛАТЬЕ
– Еще одно утро… и ничего! Прошло три дня, и ни слова, ни знака от нее! Ни малейшего намека на местоположение!
