оладьи.
– То есть ты подслушивал?
– Я шел в вашу комнату узнать, как ты после ночного нападения.
– Не было никакого…
– Эльфы говорят, что вчера в городе убили двух ведьм. Немного, учитывая, сколько шабашей было запланировано и в скольких местах все же расцвел папоротник, но… – он замолчал на секунду, подбирая слова. – Я присматриваю за тобой, а значит, отвечаю за твою безопасность. Я не должен был вчера спать.
– Что бы ты, интересно, сделал, – фыркнула я. Скорее от удивления, чем от возмущения. Надо же… присматривает он за мной. – Бежал впереди и показывал путь? Или притворялся меховым манто?
– Если бы я знал, куда именно ты намылилась, я бы послал с тобой группу поддержки.
– Еще пару котов?
– Кого-нибудь побыстрее. – Сигизмунд скривился так, будто у него заболели все зубы разом. – Но я ничего не знал, потому что кто-то наврал, что его интересует только конкурс.
– Интересует! И если я сейчас им не отвечу…
– Пиши «оладьи».
– И что тогда, ты пошлешь группу поддержки?
– А надо?
– Ты шутишь? – Я аж кофе поперхнулась. – Я похожа на совсем безнадежную личность, которая к сковородке без посторонней помощи не знает, как подойти?
– На всякий случай. Конкуренток отвлечь. Контрабанду пронести. Подбодрить, в конце концов.
Я задумалась. Звучало прикольно. Но группа поддержки от Сигизмунда… аааа! Они ж будут за мной шпионить для него. Обсуждать и комментировать, что я не так сказала или сделала. А если говорить о пользе…
– Так почему именно оладьи?
– Потому что их можно готовить фактически из чего угодно. Я так понимаю, списка продуктов нет. Значит, придется импровизировать. И поэтому нельзя называть блюдо, которое подразумевает за собой нечто конкретное. Вот возьмем сырники. Конечно, их можно сделать и из творога, и из рикотты, и из сыра… – тут Сигизмунд мечтательно прищурился. – Но если основного элемента нет, то из ржаной муки с рубленой крапивой сырники, как ни бейся, не приготовишь.
Хм. Зерно истины в его словах было.
Тем более пятнадцать минут уже почти прошли.
И я написала Игорю «оладьи». А потом на всякий случай добавила: «Уже выхожу из дома! Не уезжайте там без меня!»
Когда я выходила из дома, Джу смотрела на меня такими глазами, как будто я собиралась бить палкой котика из «Шрека». Во взгляде читалось: «Хозяйка, ты чего? Ты и вправду собралась это делать? Честно-честно? Ну, гляди, я буду плакать!» Невозможно уйти просто так, не ответив на такой взгляд. Просто невозможно. Ну разве что Петер Мунк смог бы, пока у него было каменное сердце.
Поэтому, уже капитально рискуя опоздать на автобус, я в четвертый раз за утро уселась перед ней, обняла за шею и уткнулась носом в пушистую макушку. И прошептала:
– Со мной ничего не случится. Честно-честно. Сколько раз повторять.
