душу спасает – а мы, коли надо будет, оседлаем коней и за два часа в сотне.
Подъезжаем к Матвеевке. У дороги возвышается курган. Спешиваюсь и лезу наверх. Просторное углубление окружено открытой к селу дугой бруствера. В прежние времена тут явно был казачий сторожевой пост. Видно далеко. Откуда мы ехали и справа темнеют леса; слева, по направлению к Чигирину, тоже тянутся деревья, а посередине голая равнина – распахнутые настежь ворота в степь. Невольно мысли переносятся к тем временам, когда дозорные выглядывали тут гостей – татарские отряды с юга.
У въезда в Матвеевку стоят мужики с винтовками. Приветливо здороваются. Едем дальше и снова видим на улице вооруженных людей. Отправляю квартирьеров – наметить, где полку расположиться на постой – и спрашиваю двух девушек насчет старосты.
– Нет у нас такого.
– Ну голова, приседатель…
Недоуменно пожимают плечами:
– Нет ни головы, ни председателя.
– А кто же у вас в селе старший?
– Атаман!
Мои квартирьеры скалят зубы. Один балагур, развернув коня и наклонившись, обнимает дебелую красотку:
– У таких казаков и я бы поатаманил…
Но та вдруг, выбив ему из стремени ногу, под общий смех выталкивает из седла.
– Ишь, чертовой веры казак! На лошади не усидит, а командовать лезет.
Я перевожу разговор на то, где найти атамана. По пути к его дому встречаем группу людей, в которой стоит и он, пожилой крестьянин с немецким карабином за плечами, револьвером на поясе и двумя гранатами[35]. Настроен радушно:
– А-а, запорожцы. Ваши тут уже проходили…
Спрашиваю, как лучше разместить полк – и главное, чем коней накормить.
– Становитесь, где пожелаете. Если у кого не будет овса или сена – притащим из других дворов.
Остальные приглашают верховых казаков в гости: кто двоих, а кто и четверых. Один, чуть под мухой, зовет всех к себе на крестины. Не замечаю враждебных или опасливых взглядов, какие нередко ловил на Подолье и даже Херсонщине. Нас тут понимают и не боятся. Не боимся и мы – люди искренне болеют за наше дело и это наполняет сердце каким-то щемящим теплом. Смотрю на лица казаков, изученные за годы войны вдоль и поперек, и понимаю: у них на душе то же самое.
Выясняю, что Матвеевка принадлежит к организации Холодного Яра, чей штаб находится в Мельниках, в полутора десятках верст. Крестьяне служат в действующей сотне, которая по первой тревоге выходит на соединение с такими же отрядами других сел, или сотне резервной – она выступает лишь при необходимости.
Сигнал подают ударами колокола: два поднимают действующую сотню, три – обе разом. В набат бьют только при нешуточной угрозе или общей мобилизации – тогда должны выйти все, у кого есть оружие. В любое время кто-нибудь стоит в карауле с оружием и если в округе послышится колокольный звон, начинает трезвонить сам.
А вот расположенные за лесом Чигирин, Суботов, Новоселица, Ивковцы, хутора вокруг них и некоторые села на том берегу Тясмина
Дмитро Курка по прозвищу Орел.
