от обиды, как дошкалёнок.
– Нормально. Работает, – ответил Федос.
– Там же?
– Там же.
Отец Федоса, сколько я его знала, работал на судостроительной верфи сварщиком, чем вызывал неизменное уважение моей бабушки. «Человек при деле, профессии, на одном месте всю жизнь», – любила она привести его мне в пример, как бы говоря, что есть на свете нормальные люди, не то, что я, естественно.
А я что? Сварщик из меня получился бы еще хуже, чем художник, так что, несмотря на понимание всей глубины собственной никчемности и неприспособленности к жизни, я порадовалась за судостроительную верфь.
– Как только у такого порядочного человека, такой обормот вырос, – наигранно горько вздохнула бабушка. – Вот в кого ты такой бестолковый уродился. В мать?
– Не знай, – пожал плечами Федос.
– Чего бы тебе не пойти по следам отца, Федь, – бабушка даже села рядом, упёрла пухлую щёку в руку, громко, с надрывом выдохнула. – Пропадёшь ведь. Сгинешь за паршивый червончик. Поймают тебя на границе с этими машинами, что делать-то будешь? В тюрьму пойдёшь? Об отце подумал, за что ему на старости лет такое?
– Я, тёть Лен, машины давно не гоняю, – спокойно ответил Федос. – И когда гонял – это было законным делом. У меня теперь официальные салоны по продаже новых автомобилей. «Гранд» называются, может, слышали?
– Салоны… продажи… Нету среди вашего брата порядочных людей. Одни кровопийцы, да жулики. Пересажают вас скоро, так и знай!
– Не за что меня сажать, – флегматично ответил Федос. – Борщ – бомба, – ловко перевёл он беседу. – Лучшее, что я ел за последние лет десять.
– То-то же, – довольно ответила бабушка и забралась в морозильник за варениками. – Тебе с картошкой, творогом или вишней? – обратилась она к Федосу.
В мою сторону даже не посмотрела, оно и понятно, вареники я не любила сильнее борща. Аппетит имела отвратительный. Одно расстройство кормить меня, никаких нервов не хватит.
– Ну что, поехали? – заявил Федос после сытного обеда, глядя на меня. – Тётя Лен, отпустите со мной Илву?
– Что я ей, хозяйка что ли, – взмахнула руками бабушка. – Взрослая уже, сама решает, как ей жить. Толку-то от тех решений, – не удержалась она от укола.
За время короткого диалога Федоса с бабушкой, я решила, что никуда с ним не пойду. И не поеду. Вообще никуда. И никогда. Совсем. Накатила неясная апатия. Настроение, скачущее, как сошедшая с ума диаграмма, ухнуло вниз, ниже пола и растеклось сопливой лужей.
Но от очередного намека на мою бестолковость захотелось встать и уйти. Всё равно куда, без разницы с кем. Федос – отличная компания! У него шикарная машина, крепкие мышцы, живописная дорожка волос, убегающая вниз живота и потрясающий по всем параметрам половой орган.
На улице каждой девушки должен перевернуться камаз с пряниками. На моей перевернулся Федос с… членом.
Глава
