как обычно мама не разрешала носа туда показывать и дружить с «местными обормотами». Ни того, что во время моих приходов к Феде никогда не было его папы, а ведь он работал в три смены и часто бывал дома средь бела дня, спал – в такие дни Федя слонялся по коридору или гулял по улицам. Ни того, что меня выпроваживали сразу, как только отец Феди появлялся в комнате.
Так мы и жили, рядом, нос к носу. Друзьями не были. Врагами тем более. Хотя общались порой тесно, теснее, чем можно представить.
Например, я помню, когда Федя первый раз напился, и ему стало плохо – именно я безбожно врала в глаза его отцу, что Федос у друга, очень занят, прямо сильно – конструируют самолёт. Почему самолёт? В одиннадцать-двенадцать лет это казалось самым убедительным аргументом. Отвлекала, не давала пройти в туалет, пока там Федя выворачивал душу. Пару раз вполне убедительно упала в обморок.
Через десять минут ничего не подозревающий отец – как он мог заподозрить неладное после таких-то моих стараний! – передал мне чистую одежду Феди и стакан с чем-то странным, похожим на воду с разведённым лекарством.
– Передай Туполеву, – усмехнулся он.
– А кто это? – честно хлопала я глазами.
Я совершенно точно не знала никакого Туполева. Тополев Валька во дворе жил, но мы не дружили, здоровались и то редко…
– Конструктору своему передавай, – засмеялся папа Федоса, для меня дядя Толя.
– Он не мой! – вспылила я.
Мой? Где он мой-то? И зачем он мне нужен? Только если картошку с рынка принести, куда меня по воскресеньям отправляла бабушка, так я и попросить могу. Взаймы, как бы. А насовсем мне Федя не нужен! Всё это, как на духу, я выложила потенциальному свёкру.
– Посмотрим, – крякнул дядя Толя и скрылся в комнате.
Я же понеслась к «своему Туполеву» в помещение общего пользования, где он отлёживался на старых мешках с соседскими вещами, которым самое место – на помойке, но свои метры обязательно нужно занять, потому будут лежать столько, сколько существует квартира.
Помнила, как Федя впервые привёл девушку. Что они в комнате делали, доподлинно я не знала, может действительно высшую математику для института решали, но догадывалась. И от того буквально чесалась от любопытства, которое не преминула удовлетворить, спросив Федоса прямо в лоб:
– Как? Понравилось?
Клянусь, я подпрыгивала от нетерпения, потирала руки в ожидании ответа.
– Да так… – неопределённо пожал плечами Федя. – Ничего особенного, – добавил он назидательно. – Тебе вообще не понравится!
– У-у-у-у, – разочарованно проныла я, будто собиралась познакомиться с этим аспектом жизни уже сегодня, прямо сей момент.
В Федоса он превратился на моих глазах. Когда я росла почти никто не дрался, стенка на стенку не ходили, двор с двором территорию не делил. Не было никакой привязки к месту. Все гуляли везде, особенно мальчишки. Подвалы, бесконечные проходные дворы, чердаки,
