хорошо… – проговорила полушепотом женщина, бегло пробежав по листку глазами. При этом она сильно щурилась – очевидно, от близорукости. – Упаковщики сегодня все вышли? – спросила она громко.
– Все! – послышался хор из десятка разношерстных по тональности голосов.
– Хорошо, тогда пошлите в цех! – она вышла из раздевалки, повернулась к Тане, которая спешила следом за ней и представилась: – Меня зовут Юля, я работаю мастером на упаковке. Тебе сколько лет? – спросила она.
– Восемнадцать…
– Поздравляю! – засмеялась мастер. – Ты, среди нас, пенсионеров, самая молоденькая! Дальше по возрасту идет Наташа – та еще заноза! Ей двадцать шесть лет, – Юля указала пальцем на впереди идущую брюнетку, ту самую, которая была Таниной соседкой по шкафчику.
Наташа будто почувствовала, что говорят за нее и резко обернулась. Одарив Таню неприязненным взглядом, она что-то шепнула на ухо своей рядом идущей соседке – светловолосой слегка полноватой девушке. Эта девушка тоже оглянулась, но, в отличие от Наташи, посмотрела на Таню с сочувствием и теплотой. У нее было открытое и бесхитростное лицо – Тане она сразу понравилась.
– А чего тебе такой большой комбинезон выдали? – спросила Юля удивленно. – Ты же в нем утонула!
– Мне сказали, что это самый маленький размер…
– Ну, тогда и такой сойдет! – пожала плечами мастер.
Все работницы дошли до конца коридора и, приоткрыв дверь, стали спускаться на первый этаж. Таня на миг замерла у квадратного зеркала, висящего возле двери. В изношенном бесформенном комбинезоне грязно серого цвета, в синем чепце, который спрятал ее густую каштановую шевелюру, она выглядела более чем мужеподобно. Как и все остальные женщины, идущие рядом с ней. Они напоминали однотипную серую массу, лишенную индивидуальности, сливающуюся с серыми стенами этого здания и готовую безропотно исполнять весь цикл его жизни – не отходя от конвейера двадцать четыре часа.
Девушки спустились по узкой лестнице на первый этаж и остановились у огромных металлических дверей. Мастер слегка растолкала всех и нажала на большую красную кнопку, находящуюся на дверной панели. Через минуту дверь отворилась, и толпа спешно зашла в прохладное просторное помещение. После этого двери тут же захлопнулись – чтобы не выпускать холод.
– Теперь мы попадем наверх только в час дня, когда пойдем в столовую! – пояснила мастер, обращаясь к Тане. – Обеденный перерыв не более получаса. Ужинаем строго в шесть вечера, тоже не более получаса, потом еще перекус в двенадцать ночи, а дальше – до восьми утра, мы находимся без перерыва в цеху, – добавила она.
– А если человек захочет в туалет? – спросила Таня.
– Можно, но не желательно. У нас за это негласное порицание от начальства. Они не хотят, чтобы мы лишний раз отвлекались от трудового процесса, у нас ведь конвейерное производство.
Таня понятливо кивнула головой. Она осмотрела помещение. Первое, что неприятно
