болели за «Спартак». А вот главный редактора журнала «Огонек» Сафронов, закоренелый динамовец, говорил, имея в виду нас, конечно:
– «Динамо» – это не какая-то артель…
Мы отвечали взаимностью. Николай Петрович до конца жизни ненавидел «Динамо» и был убежден, что в лагеря их отправил именно его куратор – Берия. И именно как конкурентов, спартаковцев. Это потом уже недоброжелатели начали говорить о том, что братьям Старостиным пропажу вагона мануфактуры в вину вменили. Или что кто-то из них в начале войны якобы сказал: «Если придут немцы, мы, люди спортивные, и при них проживем». Но это все болтовня.
Московское «Динамо» в мои времена было главным соперником, однако я не приемлю в отношении спорта слова «враг». Мы, например, дружили с армейцами Соловьевым, Деминым, Водягиным, Бобровым. С «Динамо» же была конкуренция, соперничество, но не вражда. И тот же Евтушенко, написав свое лучшее стихотворение, посвященное спорту, об армейце Боброве с бессмертной строкой «Шаляпин русского футбола, Гагарин шайбы на Руси», как-то сказал мне:
– Следующая жертва – ты!
Но ограничился короткой эпиграммой.
В спартаковскую раздевалку перед каждой игрой – и после тоже – приходили великие актеры – Игорь Ильинский, Михаил Яншин. Я спрашивал Игоря Владимировича, почему он так внимательно наблюдает за нами, за тем, как мы надеваем гетры, бутсы.
– Между нашими профессиями очень много общего, – объяснил он. – Мы выходим отчитываться перед зрителями – и вы тоже. Поэтому нам так и интересна каждая деталь.
Мы смотрели на этих людей с благоговением. У нас вообще в команде было много театралов. Всей командой, кстати, на спектакли не ходили – это ведь тоже было бы не по-спартаковски, потому что выглядело бы как воинская повинность. А театр, что скрывать, в футбольной команде не могут любить все до единого. Так что каждый решал это для себя сам. Нетто театр очень любил – и не только потому, что его жена была актрисой. Игорь вообще был исключительно начитанным человеком, знал английский язык, что в ту пору было большой редкостью. То же можно было сказать и об Алексее Парамонове. Лично я пристрастился еще и к классической музыке, часто бывал на симфонических концертах, был знаком с гениальным дирижером Евгением Федоровичем Светлановым. Слушая такую музыку, я приобрел вкус, который не позволяет мне признавать всю эту сегодняшнюю попсу. Хорошую эстраду я тоже люблю, но не эту ерунду.
Кстати, если возвращаться к артелям, Сафронов в чем-то был прав. В других командах платили намного больше, чем в «Спартаке», но к каким-то артелям нас порой все-таки прикрепляли. Мне, например, артель «Восточные сладости», как я уже говорил, немного подбрасывала. Но это тоже быстро закончилось. А в республиках все было по-другому. Например, игроков тбилисского «Динамо», когда они заканчивали карьеру, устраивали директорами магазинов, бензоколонок. Мы об этом даже не думали. От лишних денег не отказались бы, конечно, но «Спартак» был нам дорог сам по
