выбраться из этого зала, а дальше… дальше бежать! Бежать так далеко, как только можно.
Мысли затапливают. А проклятое сердце бьется в груди с такой силой, что ребрам больно.
Взгляд прилипает к таким знакомым и родным чертам. Умаров с годами выглядит еще более взрослым, матерым, хищным.
– Надя, что с тобой?!
Наконец, на мое мельтешение обращает внимание Антонина.
– Надя… Чего ты там копошишься?! Ручку уронила, что ли! – дергает меня за рукав сорочки и заглядывает в мое явно бледное лицо. – Ну хватит ерзать на стуле. Отвлекаешь!
Шикает на меня и отворачивается. Я, похоже, мешаю ей созерцать явление Биг Босса.
Дура. Не смотри на него. Опускаю глаза и рассматриваю спинку стула впереди меня. Вон там в углу небольшой скол, а рядом кто-то шариковой ручкой забавлялся, видимо. Школу вспоминал.
Не помогает. Опять думаю о побеге. В огромном количестве людей у меня есть хрупкая надежда на спасение.
Не выдерживаю. Смотрю на мужчину и все внутри отдается трепетом и мурашками, которые бегают по всему телу и заставляют сомкнуть коленки сильнее.
Столько времени прошло, а моя болезнь все так же неизлечима. Один взгляд в сторону моего демона и меня накрывает. Даже надежды на спасение не остается…
Цепко оценив собравшихся, Умаров, наконец, произносит:
– Доброе утро.
Секундой ранее я думала, что случился апокалипсис. Но он не просто «случился», он начался!
Голос. Его голос… насыщенный, спокойный, продирающий насквозь. Как ножом по сухожилиям.
Не забыла. Не смогла. Таких мужчин не забывают…
Он стреляет контрольным прямо в сердце. Без шансов.
Я слышу его слова, но от меня ускользает смысл сказанного. Шок слишком велик. Рука вцепляется в излишне длинноватую челку и перебирает пряди, дурацкая привычка.
Не смотри на него, Надя… не смотри… может, и ОН тебя не заметит…
Убеждаю себя мысленно, но все же не удерживаюсь, глаза сами находят высокого мужчину. Сейчас он стоит у окна и свет утреннего солнца подчеркивает ширину и мощь мужского силуэта.
Там под безукоризненным костюмом скрывается тело настоящего атлета. Не изменился он. Все такой же матерый, разве что более зрелый. Взгляд экранирующий. Там холод арктических ледников с непробиваемыми пластами.
Цокот женских каблуков напоминает удары молотка по глухой бетонной стене. Обращаю взгляд на довольно симпатичную женщину. Раньше к Ольге Александровне я относилась абсолютно равнодушно.
Ну птица высокого полета, руководитель отдела. Но сейчас…
Я замечаю все старания женщины выглядеть привлекательно. Меня буквально ослепляют бриллиантовые блики ее серег, макияж глаз также слишком выразительный, а деловой костюм стального оттенка с юбкой-карандаш слишком сильно обтягивает нижние девяносто женщины.
Укол в сердце.
Нет.
